Уиронда. Другая темнота (сборник)

– Нет, Рэ! Пожалуйста! Правило номер пять: всегдавместенеоставляйменяздесьчертподери! – взмолился я, но было поздно.

Слишком поздно, чтобы все изменить.

Решетки лифта захлопнулись, как крышка саркофага, и металлический грохот эхом отозвался в «Авроре 2». Чуть не сойдя с ума, я изо всех сил толкнул внешнюю дверь и начал бить в нее кулаками, дергать за ручку, кричать во все горло, брызгая слюной. Но лифт спускался все ниже, погружаясь в темноту, словно подводная лодка из романа Жюля Верна. Последнее, что я увидел, – как Ренцо закрывает лицо белыми костлявыми руками.

– Катись к черту, Рэээ! Слышишь меня?! К черту!

Я охрип. В отчаянии царапал металл ногтями, пока не потекла кровь. Я потерял рассудок. Звал на помощь маму и Бога.

Свет в шахте лифта погас – значит, Ренцо уже на первом этаже в нашей «Авроре». Я попытался вызвать лифт, но, нажав на кнопку, услышал только стрекотание, как в космической трубе, – такой звук обычно включают в телевикторинах, когда участник ошибается.

Я оказался в плену.

В ловушке.

Рухнул на колени прямо на ледяную плитку.

И услышал скрип открывающейся двери.

На верхнем этаже. Это Фолкини. Мы нарушили первое, самое главное правило: соблюдать абсолютную тишину. Скрип петель пронесся по лестнице, накладываясь на мелодию «Черной мордашки». Я постарался здраво оценить свои силы, но индикатор энергии был на нуле.

Ватные ноги, трясущиеся колени.

Бежать нет сил. Нет желания. Все равно со мной покончено. Весь вопрос, как это произойдет.

Ах, эфиопка, ах, негритянка…

Та Тумп.

Он спускался.

Тумп.

Остановился.

Чудовище Фолкини затащит меня в свою квартиру, чтобы измываться надо мной, или прихлопнет прямо здесь, на лестничной площадке третьего с половиной этажа?

Твой час пробьет…

Я закрыл глаза и стал ждать. Того, что приготовила для меня лестница D. Будь что будет. Я закрыл лицо руками и попытался думать о родителях, динозаврах, Диане, маленьких успехах, которых достиг за свою короткую жизнь.

Музыка стала медленнее, превратившись в завывание, а потом и вовсе прекратилась, оставив после себя лишь грубый отголосок.

– Витооо.

Призыв скользил по перилам, усиливаясь вибрациями металла. Он шел с площадки на верхнем этаже. Я не стал отвечать.

– Витооо. Это ты?

Я снова промолчал. Я сидел на корточках у двери лифта и медленно, сантиметр за сантиметром, начал подниматься. Весь мокрый от пота, я расстегнул куртку. Голос звучал так, будто дедушка зовет внука. С пониманием, с любовью. Хотя исходил он, без сомнения, изо рта чудовища Фолкини, существа столь же древнего, как «Аврора», существа, с которым мы столкнулись в нашу первую вылазку, будь она проклята.

Я подумал, что лучше спуститься и поискать другие коридоры, другие лестницы.

– Витооо. Не бойся. Поднимайся. Наверх. Теперь ты один из нас. Из наших.

– Нет! – вскричал я, задирая голову вверх. На окне увидел бездельничающего паука, красные, жирные, дрожащие лапы которого, напоминавшие трубы, ощетинились колючими волосками словно в знак приветствия. – Нет! Отпустите меня, пожалуйста…

– Нельзя, Витооо, – голос зазвучал слащаво. – Ты всегда был в большей степени с этой стороны, чем с той. Ты принадлежишь этому миру, Вито. Даже если раньше ты этого не знал. Тот другой, Ренцо, думает, что заслужил место здееесь, но на самом деле… Иди к нам, малыш. Навсегда. Ты превратишься в легенду, Вито.

Весь дрожа от страха, я понял, что это не один голос, а бессчетное количество голосов, сливающихся в настоящий гипнотический хор. Я узнал голос матери, синьоры Ди Фебо, Луки, Джузеппе, Дианы, скрипучие голоса стариков и чистые, как горная вода, голоса молодых, которые я никогда не слышал, голоса умерших и не рожденных.

Голоса жильцов. Тех, кто жил здесь раньше, живет сейчас и будет жить в будущем.

Меня звал дом, неописуемый голос «Авроры 2».

Я открыл глаза. Слезы на щеках высыхали, а приглашение подняться на верхний этаж становилось все более настойчивым и манящим. Я облизал мокрую верхнюю губу и почувствовал на языке соленый привкус железа.

– Поднимайся. К нам, на верхний этаж. Больше не нужно ни о чем переживать. Здесь никто не причинит тебе вреда. Никто тебя не предаст. Мы обо всем позаботимся, толстяк. Мы, твоя новая семья.

Какая-то невидимая сила управляла мной против моей воли, и я вдруг обнаружил, что стою у окна, упираясь руками в стекло, а по подбородку течет слюна. Во дворе, под неизменно свинцовым небом, пауки и подобные им твари гонялись друг за другом, одни пожирали других, их останки гнили, удобряя монохромную почву, которая не могла родить ничего, кроме уродов. Показавшийся на горизонте гигантский силуэт спустился с неба и приземлился на равнину, обдав вселенную волной пепла и обломков.

Я отвел глаза и стал подниматься дальше, придерживаясь за дрожащие перила.