Уиронда. Другая темнота

– Привет! – сказал ей Джако, и наркоманка вздрогнула так, что чуть не завалилась набок. Огромным усилием воли приоткрыла лиловые веки и бросила на него взгляд.

– Эй, старик, это снова ты? – ответила девушка, стараясь вытереть стекавшую слюну. – Как дела?

Джако сглотнул, выругался про себя и взмолился, чтобы все происходящее оказалось сном.

Ничего подобного.

Трещина на спинке скамейки возбужденно захрустела, но наркоманка то ли не слышала этого, то ли не подала вида.

– Х-хорошо, – запнулся Джако. А потом торопливо спросил, словно произнося немыслимое богохульство. – Ты тут предлагала кое-что на днях. Это еще в силе? У меня деньжата есть.

Несколько секунд наркоманка пыталась вспомнить, что предлагала этому старику, но потом ее губы искривила скользкая, мрачная улыбка. Девушка наклонилась вперед.

– Конечно, старик. Конечно. Расстегни ширинку…

– Н-нет, не здесь, – отмахнулся Джако. – Вдруг кто-нибудь увидит. Я знаю одно место, тут рядом. Иди за мной.

– Старик, я не знаю, смогу ли встать. Я… я плохо себя чувствую.

Боджетти подхватил наркоманку за подмышки, помогая подняться. И, толкая коляску, повел к фонтанчику неподалеку. Заставил ее выпить холодной воды и полил ей на голову. Казалось, девушка немного пришла в себя, правда, взгляд продолжал блуждать где-то в другом месте. Ребенок по-прежнему спал. Его тонкая, бледная кожа обтягивала тело, казавшееся худым и болезненным, и если бы не грудная клетка, поднимавшаяся при каждом вдохе, можно было бы решить, что он умер.

– Пойдем, – сказал Джако, протягивая женщине сто евро. Разглядывая купюру, наркоманка прищурилась так, будто никогда в жизни не видела столько денег.

– Да за это я тебя воскрешу, старик! – процедила она сквозь гнилые зубы, засовывая деньги в карман.

Странная троица отправилась в путь. Возглавлял процессию старик – он шел за трещиной, которая теперь спрыгнула с бетонной скамьи и побежала в темную незнакомую аллею, ведущую к церкви Святого Духа.

Обдирая колени, наркоманка дважды падала на землю и начинала проклинать свою жизнь. Джако помогал ей встать и стянул жгут с ее руки.

Рядом с церковной лестницей на звезды лаяла какая-то собака – может, Барби или то, что когда-то было Барби. Наконец, – казалось, прошла целая вечность – они вышли на площадь. Сверху на них смотрело лицо неба, усыпанное веснушками и разрезанное надвое пушистым следом Боинга.

– Мы пришли? – спросила наркоманка, наклоняясь над коляской и вытирая салфеткой соплю с губ сына. Она погладила его по щеке и вздохнула. А ведь это жалкое подобие женщины, стоящей перед ним, все еще сохраняет каплю человечности, подумал Боджетти. Его охватили сомнения. Джако хотел было сказать ей, чтобы брала ребенка и шла домой, да и сам почти собрался вернуться к себе в квартиру, но они уже подошли к боковой двери ризницы. Из трещины на него смотрели две яркие точки – глаза Пьеры, да, именно они.

Не делай этого. Помоги нам.

Джако осторожно подхватил наркоманку за локоть и показал в темноту за приоткрытой дверью.

– Да, пришли. Сюда.

– Только минет, – прошептала женщина. – Я больше ничего не делаю, когда… он рядом, – кивнула она на мальчишку, который начал храпеть.

– Конечно, конечно.

Джако завел наркоманку, вроде бы вернувшуюся в реальность, в ризницу. Со сводов и колонн серыми косами свисали гирлянды паутины. Сквозь желтые стекла окон внутрь просачивался свет звезд и темно-синее свечение ночи.

Помоги. Голооод. И я. Помогу. Тебе. Молодой. Живой. Всегдаааа, – услышал Джако голос в своей голове, шагая вперед, за трещиной по пятам, между скамейками и валявшимися на полу канделябрами. Пару раз женщина, плетущаяся следом, как тень, спрашивала, куда они идут, но старик молчал, пока не привел ее к центральному нефу, к краю пропасти, из которой вырывалось горячее влажное дыхание. Нож по-прежнему у него за поясом брюк?

Да.

– Ч-что это за место, черт подери? Что за дырка в полу? Зачем ты меня сюда притащил? – накинулась на него наркоманка. Через плечо Джако она разглядывала колодец тьмы – сердце и душу старого района. Тем временем малыш проснулся, закричал, стал дергать ножками, скрести пальцами щеки и неистово закатывать глаза, как будто ему приснился кошмар. За происходящим с отрешенным видом наблюдало распятие, которое выглядывало из-за мрачного пыльного алтаря.

– Это заброшенная церковь. Я кое-что хочу показать тебе, подойди поближе. Это просто… интересное место, – соврал Джако. – Не бойся.

– Что это за дыра? Мне… мне не нравится здесь… Я ухожу.

Наркоманка сделала несколько шагов назад, подошла к коляске. Потом остановилась и стала покачиваться на месте, все еще находясь под действием наркотиков. Из пропасти поднимались ниточки тьмы, похожие на дым только что погасших свечей. Глаза женщины заблестели, наполнились ужасом. А потом остекленели от тошнотворного животного страха, когда из недр церкви поднялся низкий, непрерывный гул, от которого задрожали нефы.

– Не бойся, – сказал Джако, приближаясь к ней.