Уйти и не вернуться

Домработница открыла дверь в гостиную. Ёнхи сидела, держа Чонэ за руку. Сонсик опять раскрыл газету, но не читал ее, а только поблескивал стеклами своих очков. Старый хозяин просто смотрел в темноту за окном. Все выглядело так, будто вся семья собралась и ждет: отец ждет свою старшую дочь, Чонэ – золовку, которую ни разу еще не видела, Ёнхи и Сонсик – свою старшую сестру. Однако никто из них на самом деле никого не ждал. Все прекрасно понимали, что никто не приедет. И все-таки они сидели и ждали, потому что только это ожидание еще объединяло их и было последней надеждой на спасение семьи. К тому же они давно привыкли к такому положению, несмотря на то что оно порядком всем надоело. Более того, это было желанием отца, который все еще оставался хозяином дома и главой семьи, и все должны были, все еще считаясь с его упрямством, до позднего вечера ждать гостью. Иногда даже казалось, что сестра вот-вот вернется и войдет в дом.

Домработница некоторое время просто стояла, потом, едва сдерживая желание расхохотаться, сказала:

– Госпожа, вас там спрашивают.

Ёнхи резко вскочила, словно сильно испугалась, провела пару раз руками по голове, поправляя волосы, и вышла на улицу. По сравнению с ярко освещенной гостиной там было очень темно. Натянув резиновые тапочки, она очень осторожно пошла к воротам. Когда Ёнхи выглянула в переулок, там никого не оказалось, только в конце переулка, на пересечении с большой дорогой, тускло горел свет в витрине магазина. Постепенно очертания предметов в переулке становились все отчетливее.

В отличие от холодного люминесцентного света в гостиной свет обычной лампы, горевшей в магазине, был теплым и невольно успокаивал. Ёнхи на мгновение почувствовала, что ее охватила какая-то тоска. Кто-то стоял, прислонившись к ограде дома.

Это был Сончжэ. Как только Ёнхи интуитивно поняла, что он был сильно пьян, ее обычное мрачное настроение вмиг превратилось во что-то сладкое и приятное, разлившееся по всему ее телу. Пьяный Сончжэ нравился ей значительно больше, нежели трезвый.

Сончжэ стоял лицом к ограде. Ёнхи подошла к нему и, закусив губы, тихо положила руку ему на плечо, почувствовав, что сделала это с большой теплотой.

– Ты сильно пьян. Почему каждый раз ты не входишь в дом, а зовешь меня на улицу? Чего ты боишься? Это на тебя совсем не похоже.

Сончжэ с трудом повернулся и улыбнулся. Затем сказал довольно четко для пьяного:

– Да, я выпил. Смешно, да? Правда смешно? А, да! Я должен разобраться с тобой в одном вопросе.

– Ничего не выйдет.

Ёнхи тоже состроила улыбку и сцепила пальцы рук.

Сончжэ пошатнулся и чуть не упал, но продолжал говорить:

– Давай уйдем. Сейчас же уйдем из этого дома. Ты как насчет этого?

– Давай. В любом случае нам придется уйти, так что давай оставим его, – тихо ответила Ёнхи.

– Уедем сегодня же ночью. Нет, давай прямо сейчас.

– …

Ёнхи слегка улыбнулась.

– Правда. Я говорю тебе правду, – сказал Сончжэ.

Было непонятно, что он имел в виду под правдой, но Ёнхи подумала, что сказанное им – действительно правда.

Дзын… Дзын… Дзын…

Звук ударов молота о наковальню продолжался. Для Ёнхи, так как она с пьяным Сончжэ стояла на улице, этот звук стал менее раздражающим. Ей даже показалось, что он превратился в мелодию свежего раннего лета.

– Это правда, правда, – повторил Сончжэ.

– Я знаю, – словно прошептав, сказала ему Ёнхи.

То, что сейчас повторял пьяный Сончжэ, обычно говорила сама Ёнхи, когда находилась в обществе с братом или Чонэ. Но, когда она вот так стояла и слушала Сончжэ, все слова казались ей мелкими, ничего не значащими, словно вселенская пыль.

Сончжэ вдруг вытянул голову вперед, всем телом дернулся в приступе рвоты, и после двух-трех раз подобных движений его все-таки вырвало. Ёнхи быстро подставила руки под его лицо, и вся рвота оказалась у нее в ладонях. Почему-то развеселившись, она, все время хихикая, выбросила ее на край дороги и два-три раза вытерла руки о каменную стену ограды. Даже в темноте увидела слезы в глазах Сончжэ и вытерла их. Сончжэ улыбнулся. Ёнхи одной рукой удерживала молодого человека, а другой похлопывала его по спине. Странная печаль с оттенком сладостной истомы прошла по ее телу. Поддерживая молодого здорового мужчину, она подумала, что он и есть ее судьба, все в конце концов уладится и так вот завершится. Похлопывая по спине Сончжэ, Ёнхи щекой прижалась к его спине. Она чувствовала его тепло, слышала биение его сердца, а сквозь ветки деревьев виднелось густо усеянное звездами небо.

Дзын… Дзын… Дзын…

Удары молота уже далеко отодвинулись от нее и совсем ее не раздражали. Наверно, сидя или, может быть, стоя, кует мускулистый мужчина. Там даже, по всей видимости, во все стороны летят искры. А недалеко от него сидят люди и рассказывают о том, что происходит в их жизни. Как хорошо, наверно, в позднюю майскую ночь, когда уже давно позади ужин, посидеть за разговорами друг с другом. Может, там кто-то еще и курит.

– Ты слышишь звук? – тихо спросила Ёнхи.

– Какой звук? – запинающимся голосом переспросил Сончжэ.