Уйти и не вернуться

– Что? Они могут быть поблизости? – спросил Кюхо, резко затушив сигарету и встав на ноги. – У тебя деньги есть? – В животе у него заурчало.

Жена снова зашла в темную комнату. Резко раздался звук открывающегося ящика. Вернувшись, она отдала мужу несколько купюр.

Кюхо сразу же кое-как разделил деньги на две части, положил их в оба кармана и пошел к воротам.

– Куда ты пойдешь?

– А-а, решу по дороге.

– Я сказала солдатам, что ты уехал на юг обрабатывать землю.

Кюхо промолчал.

– В любом случае звони мне. В магазин нашего соседа. Ты ведь помнишь номер его телефона?

– Да, помню.

– Так, тебе что-нибудь еще надо? Ох, дорогой, обязательно звони.

Жена заплакала.

Кюхо быстрым шагом спустился с холма и обернулся на повороте: в темноте едва различалась фигура жены, а за ней виднелся низкий дом. Перед магазином ярко горел свет. Он быстро преодолел освещенный участок и бросился бежать.

Вчера они взяли учителя географии. Это был довольно неразговорчивый человек, и только когда пил, и по мере того, как пьянел, начинал ругать то того, то другого, затем и всех, кто не выпивал вместе с ним. Вконец разозлившись, он начинал пить одну рюмку за другой, и когда окончательно напивался, то брал в руки тарелки и отлично танцевал «танец горбуна». Если он слышал слово «коммунист», то начинал весь трястись от злости, если же кто-то поднимал вопрос о правах учителей, он, приводя примеры и даже статистические данные по каждой стране мира, свирепел от ярости. Когда вчера, получив повестку, он выходил из учительской, то никому не сказал ни слова и только слегка сжал губы. Выражение на его лице говорило, что он ни на йоту не изменил своим убеждениям.

– Берегите себя, господин Пак, – прошептал Кюхо, когда тот проходил мимо. Он обернулся, искоса взглянул на Кюхо и грубо ответил:

– Это вы себя берегите, господин Кан.

Позавчера вечером они взяли учителя биологии, а также учителя Квона, который преподавал математику в старших классах. Учитель биологии, как только получил повестку, улыбаясь, словно для него это было поводом для гордости, хватал за руки то одного, то другого:

– Ну вот и я, по всей видимости, заслужил подобающее отношение. Надо бы это отметить. Однако прошу прощения, простите меня, простите, – говорил он каждому, активно махая на прощание рукой.

Учитель математики Квон, который в этот момент приводил в порядок свой стол и даже разобрал все ящики, посмотрел на учителя биологии с отвращением.

– Господин Квон, и за вами приходили? – подойдя к нему, спросил Кюхо. Квон вдруг разгорячился:

– Было бы странно, если бы за мной не пришли. Я же не был ранен на войне, как вы, учитель Кан, – похоже, не без иронии ответил он.

По правде говоря, учитель Квон действительно выглядел немного подозрительным. Если учитель географии не скрывал своего справедливого негодования, то учитель Квон в глубине души был скрытным человеком.

И вот сегодняшним вечером настала очередь Кюхо. Должна была быть причина, по которой они не пришли за ним в школу, а пришли прямо к нему домой. Возможно, его, как ветерана войны, не хотели взять в учебном заведении, испокон веку почитаемом месте, поэтому и поступили иначе.

Какое-то время Кюхо очень быстро бежал вниз по склону. Было темно, дорога была ухабистой, и хотя он часто оступался, но так ни разу и не упал. При этом раздавался такой треск, словно по засохшей земле бежал огромный медведь.

Как только он начал так бежать, пот стал стекать с него ручьями. Казалось, что вот-вот его догонят, поэтому он побежал еще быстрее. Его скорость увеличивалась в геометрической прогрессии. И пока он бежал, про себя сквозь зубы бормотал: «Мерзавцы, вот мерзавцы», – не имея никого конкретного в виду.

Проскочив несколько магазинов и дом агента по продаже недвижимости, Кюхо спустился с холма, сбавил темп и снова пошел шагом, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. В этот момент невдалеке неожиданно по радио раздалось: «Считая антикоммунизм главным направлением государственной политики…» Кюхо вздрогнул от испуга и вновь побежал. И даже на бегу он бубнил себе под нос, словно в подтверждение: «Все правильно, все правильно». Через некоторое время он перешел на шаг и вытер со лба пот, на этот раз уже платком. Время от времени он оборачивался, начинал бежать и вновь переходил на шаг, пока не остановился в конце темного переулка. Сознание работало в одном направлении.