Уйти красиво и с деньгами

Лиза слушала все это молча, прислонившись затылком к прохладному кирпичному боку сарая. Она думала о том, что белобрысый Ваня Рянгин не так прост. Не побоялся полоумного сторожа – громадного, чернолицего, зловонного. Ночью ходил на кладбище. Вместе с мужиками таскал ведра на морохинском пожаре. Да ведь он самый необыкновенный человек из всех, кого она встречала! И почему только сейчас она это поняла? Тетины гости, соседи, мальчишки с Почтовой и с дачи, сослуживцы отца, офицеры местного гарнизона все скучные, как персонажи Чехова или лебеда у забора. А Ваня совсем не такой!

Эта мысль настолько поразила Лизу, что она решительно встала и сказала:

– Пойдемте-ка в сад Копытиных.

– По такой-то жарище? По пыли? – захныкала Мурочка.

– Лучше уж на Неть, – предложил Володька. – Там свежее! Я могу лодку зуевскую взять, если только Зуев с утра не уехал на ней рыбачить.

– На качели хочу! – уперлась Лиза.

Мурочка покачала головой:

– На качели? Ни за что! В такую жару меня сразу затошнит. Лиза, ты с ума сошла, что ли?

– Я могу пойти, меня никогда не тошнит, – галантно согласился Вова. – Только на Нети куда лучше! Если, конечно, Зуев не поехал рыбачить.

– Мурочка, посмотри, дело-то к вечеру! Уже не так жарко. Ты посидишь на скамеечке, а мы с Володькой покачаемся, – взмолилась Лиза.

Она знала: если сейчас она не побежит куда глаза глядят, не взлетит в небеса, не прыгнет с какого-нибудь обрыва так, чтоб сначала свистнуло в ушах, а потом вода ударила бы в пятки, поглотила с головой и снова вытолкнула наверх – она просто задохнется.

– Я с вами. Лишь бы дома не торчать и не попасться на глаза ей! – вздохнула Мурочка.

Она кивнула в сторону новой зеленой беседки. Оттуда, из-за полосатых занавесок, доносился мерный храп.

Они вышли на Почтовую. Первым, кого они встретили, был Ваня Рянгин.

8

– Пойдешь с нами в сад Копытиных? – с ходу спросил Володька.

– Пойду, – ответил Ваня без малейших колебаний.

– Я тебя последние дни все время на Почтовой вижу. Если у тебя тут дело, а мы помешали, приглашение берем обратно – мы люди деликатные, – сказал Вова.

– Нет у меня никаких дел, – отрезал Ваня.

Лиза поругала себя за то, что давно не выглядывала на улицу. Конечно, не за леденцами в лавку к Маматову Ваня ходил по Почтовой. Но тетя Анюта спустила на всех окнах тяжелые портьеры, чтобы не было в комнатах жару и мебель не выгорала. Получились не комнаты, а полутемные пещеры, где делать было нечего. Лиза туда не заходила и в окна не смотрела. Оказывается, зря!

– Ты на каменоломнях загорел, как индеец. На Кожаного Чулка стал похож, – с завистью заметил Володька, разглядывая Ваню.

Загар у Вани действительно был медный, индейский. Такой мог считаться признаком красоты где-нибудь в прериях, но не в Нетске.

– А Чумилка на Нети у нас ничуть не хуже закоптился – вылитый Бюг-Жаргаль, предводитель негров[10], – сказала Мурочка. Она любила блеснуть начитанностью.

– Эх, сейчас бы на Неть! – вздохнул Володька. – К чему нам этот дурацкий сад? Там душно и народу полно. Учителя на каждом шагу попадаются, папины пациенты – ну их всех к лешему! Лиза, упасть мне на колени, чтоб ты согласилась туда не ходить?

Лиза коленопреклонений не захотела и без всяких уговоров отправилась на Неть.

Вчетвером они прошли два квартала по Почтовой и свернули на Косой Взвоз. Этот короткий переулок существовал вопреки плану городского архитектора, где значились одни прямые линии. Косой Взвоз вычертила сама природа в виде волнистой загогулины – именно по такому вольному маршруту стремился к Нети талый весенний поток. Домишки вдоль загогулины стояли сплошь деревянные, плохонькие. Зато они ловко преодолевали крутизну берега тем, что один бок, ближний к реке, был у них о двух этажах, а другой, упершийся в обрыв, – одноэтажный. Вместо тротуаров в самых неровных местах устроили дощатые лесенки. Однако спускаться к реке удобнее было по мостовой, по древнему весеннему руслу. Это русло к лету превратилось в твердый желоб. Серо-желтая нетская земля, зноем обращенная в пыль и прах, была горяча, будто ее калили в печи. Зато в конце переулка синел лоскут Нети. Он весь дрожал и передергивался солнечными блестками.

Вдруг шум, говор и смех послышались сверху – с горы, откуда и начинался Косой Взвоз. Сухая твердь переулка содрогнулась от конского топота. Четверо пешеходов тут же благоразумно прижались к забору.

Посторонились они вовремя: из-за угла высыпала целая кавалькада. За нею стлалась густая завеса пыли. Куда направлялись всадники, было понятно: по берегу среди ивняка вилась дорожка в сторону Зерновки. А в Зерновке – лучшее купанье. Вода там, выше Нетска, выше пароходно-фабричной суеты, считалась самой чистой. Берег курился тонким белоснежным песком, предприимчивые торговцы держали на пристани недурной буфет.

Среди всадников, которые спускались по Косому Взвозу, было несколько офицеров в светлых летних кителях. Знаменитого капитана Матлыгина Вова Фрязин узнал сразу. Небольшой, но широкий, с плоским скуластым лицом, уже в начале июня чугунно загорелый (куда Ване!), капитан лениво трусил на рыжей лошадке.