Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

Мама работала, и если мне удавалось одолжить ее машину, я отвозила Уитни в Нью-Йорк на модельные кастинги, но чаще всего она садилась в автобус и ехала в город одна. Иногда мы запрыгивали на поезд до пляжа или в автобус через мост Джорджа Вашингтона и спускались в Шугар-Хилл, Гарлем, чтобы купить дозу.

По вечерам в четверг я мчалась на маминой машине, чтобы отвезти Уитни на репетицию хора. Время от времени нам приходилось пробираться через пробки в час пик по туннелю Линкольна. Уитни переодевалась из джинсов в платье прямо в машине, молясь о том, чтобы на светофоре загорелся зеленый, и мы поднимались по Десятой авеню к ночному клубу Sweetwater, туда, где они с матерью выступали. Нип рассказала мне, каково сидеть за одним столом с продюсером Арифом Мардином. Она всегда говорила о музыке с уверенностью и страстью.

Иногда по будням Уит ездила с мамой в город, Сисси работала с продюсером и композитором Майклом Загером. Он всегда говорил, какая Уитни замечательная, и, когда ей было четырнадцать, включил ее в запись своей танцевальной мелодии Life’s a Party. Иногда мы заглядывали к ее первому музыкальному менеджеру Джону Симмонсу, чтобы поговорить о песнях и группе.

Когда Джон начал работать с Уитни, он обнаружил, что она не только умеет петь, но и обладает сверхъестественной чувствительностью и обширным пониманием музыки и даже в таком юном возрасте каким-то образом умеет подчинять голос своим желаниям.

Джон, добродушный, участливый, терпеливый, но строгий профессионал, был тем человеком, на которого Уитни всегда могла положиться – доверить репетиции и решение своих музыкальных и вокальных задач. В первые дни, еще до того, как она подписала контракт, я приходила в квартиру Джона в Ист-Орандж и наблюдала, как они моментально находят общий язык, подбирают песни, сидя бок о бок за пультом, напевают разные части мелодии, модулируют и выстраивают музыку со всеми ее верхами и долями, с хихиканьем и шутками. Если Джону что-то нравилось, он подпрыгивал, пронзительно взвизгивал и крутился на стуле.

Джонни, как называла его Нип, относился к ней с огромным уважением. В интервью итальянской телестанции во время тура Moment of Truth он сказал: «В Штатах есть много певцов, которые могут исполнять только R&B, или джаз, или госпел. А она может все».

Однажды на репетиции мы с Уитни наткнулись на маленький зал с пианино.

– Сядь рядом, я тебе сейчас кое-что сыграю, – услышала я.

Она сыграла несколько аккордов и добавила с улыбкой:

– Не узнаешь?

– Подожди, я пытаюсь. Дай мне минутку.

Уитни продолжила играть и наконец запела:

The first time ever I saw your face…

Когда мы впервые встретились, она подумала, что я красивая.

Однажды вечером, когда мы гуляли, Уитни сказала, что ей нужно заскочить домой. Я взяла с собой сестру Бину, и мы пошли к ней втроем. Оказалось, Уит нужно вымыть гору посуды. Мне было ее жаль. В нашем доме все дети помогали с уборкой. Мама все время работала, поэтому готовил мой брат. А вот братьям Уитни ничего не надо было делать. Они просто кидали тарелки в раковину, и Уит, несмотря на работу модели и певческую карьеру, нужно было приходить домой и разбираться со всей этой посудой, потому что она девочка. Было видно, что она расстроена. Я предложила свою помощь, но она как отрезала: «Все в порядке». Она старалась не раздувать из этого проблему. Даже когда ее братья крали деньги, которые она заработала, она ничего им не говорила.

Бина устала и села на диван, я – рядом. Мы были в гостиной, откуда нам хорошо было видно Ниппи, которая работала в кухне. В комнате было прохладно, а диван был глубокий, поэтому Бина сняла туфли и поджала ноги, прикрыв их пальто.

Из прихожей вышла миссис Хьюстон, большая и высокая, в пижаме и халате, с бигуди в волосах и платком, обернутым вокруг головы. Я видела, как она дирижировала хором в тот день в церкви, но нас друг другу еще не представили.

Уитни предупредила меня, но я все равно была не готова. Она говорила, что я не понравлюсь ее матери, а меня это не особенно волновало. Родители всех моих друзей меня обожали. Мама Бониты без колебаний приняла меня в своем доме, пока я работала в Атлантик-Сити. Мама моей школьной подруги Полетт страдала от мигреней, и я так любила ее, что иногда клала ей руку на голову, чтобы унять боль. Я не знала, как именно я могу убрать эту боль, но верила, что справлюсь.

Миссис Хьюстон смотрела прямо на Нип, но потом увидела нас с Биной, сидящих в тускло освещенной комнате. Она повернула свою грозную фигуру, очерченную светом, в нашу сторону и крикнула моей сестре:

– Убери свои проклятые ноги с моего дивана!

Этого было достаточно, чтобы заставить Бину плакать. Ниппи говорила, что ее мама грубовата, но мне она показалась просто-напросто злой.

– Это Робин и ее сестра Бина, – сказала Уитни, пытаясь сгладить обстановку.

– Ну так пусть не кладут свои чертовы ноги на мой диван, – отрезала Сисси.