Уицраоры

И всё же никто не опишет уицраора лучше, чем сам Даниил Андреев: «Это могущественные существа, играющие в истории и метаистории роль столь же огромную, как и их телесные размеры. Если бы голову этого создания вообразить на месте Москвы, щупальцы его дотянулись бы до моря. Они передвигаются с захватывающей дух быстротой, обладают даром речи и немалой хитростью. Происхождение их сложно и двойственно. Каждый род уицраоров появился на свет как плод сочетания каросс, то есть локальных, национальных проявлений Лилит, „Всенародной Афродиты“ человечества, с демиургами сверхнародов. В большинстве метакультур эти существа были порождены по воле демиургов как защитники сверхнарода от внешних врагов. Впервые они появились в метакультуре Вавилонии: её демиург попытался это своё порождение противопоставить воинствующим эгрегорам Египта и Мидии, грозившим самому существованию вавилонского сверхнарода. Но кароссы несут в себе проклятое семя Гагтунгра, в глубокой древности заброшенное им в эфирную плоть Лилит, отдельными национально-культурными выражениями которой они являются. И семя Гагтунгра предопределило то, что первый же уицраор, сначала выполняя волю демиурга, вскоре затем переродился в трансфизического носителя великодержавной государственности Вавилона. Его агрессивность толкнула демиургов других сверхнародов на крайние меры защиты своих стран в Энрофе против завоевателя. Меры эти состояли в порождении ими подобных же существ, способных оказать сопротивление Вавилонскому уицраору. Таким образом, эти чудовища появились в Иранской и Еврейской метакультурах, а затем и во всех остальных».

Если понятия «Лилит», «сверхнарод», «эйцехоре» и «метакультура» вам не знакомы (или вспоминаются уже смутно), то могу лишь вкратце их пояснить, потому как более подробно они рассмотрены в моей книге «Семь человечеств Даниила Андреева».

Логика нашего размышления предполагает наличие в параллельных слоях с другими мерностями, взаимодействующими с нашим слоем, явлений и существ столь удивительных и не вписывающихся в наше устоявшееся сознание, что представление о них поначалу может показаться чересчур фантастическим и мифологизированным. Но в предыдущей главе в примерах с отображениями трёхмерных объектов на двухмерной плоскости мы рассмотрели трудность интерпретации первых традиционными для двухмерного сознания образами. Так же и здесь: Даниил Андреев вынужден преобразовывать четырёхмерные (а то и более) объекты и явления в привычные для нас формы и образы. Другой визионер, возможно, увидел бы их иначе. Мне на ум приходит очень удачная аналогия, слышанная мной где-то. Представьте, что несколько людей с разных сторон взбираются на одну и ту же огромную гору. Они описывают ландшафты, восторгаются видами водопадов и глубоких каньонов, запечатлевают разных животных, встреченных ими в пути. У всех этих людей описания могут разниться настолько, что читающий рискует и вовсе не понять, что речь идёт об одной и той же горе. Так же и здесь.