Уютная душа

Он поднялся и провел Милу к «царскому» месту во главе письменного стола.

Сегодня она выглядела особенно прелестно. С распущенными волосами, в светлом нарядном платье, она обворожительно улыбалась мужчинам, и Миллер расстроился от того, что совсем не влюблен в эту красивую и милую девушку.

— Валериан Павлович, Стас, это дочь моего друга, Мила. Прошу любить и жаловать.

— И без ваших просьб, Дмитрий Дмитриевич… — Похоже, Чесноков совершенно выпал из реальности. Как примагниченный, он устроился за спинкой Милкиного кресла и, спрашивая, не хочет ли она чаю, наклонялся к самому ее уху.

Она нерешительно поглядывала на Миллера. Как-никак он сделал ей предложение, и ухаживания Чеснокова не должны были ему понравиться. Но Миллер ясно видел, что Милке гораздо больше хочется флиртовать со Стасом, чем идти на скучное, окрашенное лишь теплой давней привязанностью свидание с ним самим.

Он распахнул форточку:

— Все, больше в кабинете не курим. У Милы, во-первых, от дыма болит голова, а во-вторых, у нее очень строгий папа. Не дай Бог, унюхает запах табака. Тебе не дует, Мила?

Она покачала головой и послала Чеснокову лукавый взгляд.

— Стас, пойдем покурим. — Миллер взял молодого доктора за рукав халата. — Значит, так, — приказным тоном произнес он, когда они вышли на лестницу, — я сейчас устрою, будто меня срочно вызывают на операцию. Криворучко, думаю, быстренько уедет домой, поэтому час безоблачного флирта я могу вам обещать. Но имейте в виду, Чесноков… Эта девушка росла на моих глазах, и я люблю ее как младшую сестру.

Он поставил будильник в сотовом телефоне и, когда тот затрезвонил, сделал вид, будто это вызов из оперблока.

Извинившись перед Милой, он как неприкаянный пошел бродить по клинике, заглядывая в самые дальние закоулки. Еще немного, и это здание, за пятнадцать лет изученное до последнего кирпича, перестанет быть его вторым домом.

Он спустился по черной лестнице. На этой площадке он помогал Тане везти тележку с растворами…

Таня… Наверное, завтра она уже выйдет на работу. И Миллер вдруг отчетливо понял, что не сможет видеть ее. Не сможет стоять с ней бок о бок на операции, зная, что несколько часов назад она лежала в объятиях Максимова.

И самого Максимова он тоже, пожалуй, не сможет видеть. После инцидента они избегали друг друга, но рано или поздно начальнику с подчиненным придется встретиться.

Видеть его, говорить с ним, зная, что он может целовать Таню и заниматься с ней любовью, когда ему захочется, — нет, только не это!

С ужасом он понял, что его любовь к Тане, оскверненная Максимовым, никуда не делась… Просто она стала мучительнее.

— Я ее забуду, — процедил он сквозь стиснутые зубы, благо на лестнице никого не было. — И чем скорее начну забывать, тем лучше. Я мужчина и не должен распускать сопли. Тем более сейчас, когда впереди — трудные времена. А жениться на Милке — это, конечно, глупость.

…Милка с Чесноковым, оба с блестящими глазами, оживленно болтали. Миллер безжалостно разлучил парочку и отправил девушку домой, соврав ей, что освободится еще не скоро.

Когда он доехал до дома, она позвонила ему на мобильный.

— Ты что, пошутил насчет женитьбы?

— Да, — признался он, — пошутил.

— Я так и подумала, — грустно сказала Милка и отключилась.

На следующий день он приехал в клинику к восьми утра, оставил у секретаря заявление об уходе и отправился в Военно-медицинскую академию — советоваться с Колдуновым насчет нового трудоустройства.

У того, как всегда, царила суматоха. Колдунов постоянно или говорил по телефону, или бежал смотреть больного в перевязочную, или давал разъяснения молодым врачам. Миллеру, который сидел в углу кабинета и пил кофе чашку за чашкой, стало неловко за свою праздность.

Наконец профессор выпроводил очередного курсанта, закрыл дверь на ключ и сел напротив Миллера.

— Ну и молодец, что увольняешься, — сказал он. — Нельзя всю жизнь на одном месте сидеть, как пень с ушами. Я вечером всех знакомых обзвоню, еще у своего начальства поклянчу, пусть хоть четверть ставки консультанта тебе дадут. Будем вместе оперировать, да, Дима?

— Само собой.

— За год мы такую работу развернем!.. Знаешь, не хотел тебе говорить, но ведь я недавно был у Максимова дома. Когда он меня пригласил, сначала я подумал — пошел он на фиг, а потом решил — нет, надо узнать, в чем дело, ведь неспроста это. Что ж, я угадал. Наш Боренька решил прозондировать почву, выяснить, чем это мы с тобой у него за спиной занимаемся. Такой бред понес, мне даже повторять неудобно! По-дружески, мол, он меня предупреждает, чтобы я с тобой не связывался. Еще он сказал, что собирается дать тебе другую тему. Мол, онкология не соответствует тематике научных исследований кафедры.

Миллер удивленно посмотрел на Колдунова и постучал себя по лбу костяшками пальцев.

— И какой в этом смысл? Наоборот, лишняя публикация ему, как заведующему, только в плюс пошла бы. А по теме кафедры я всегда отписывался. Как фигурист — и обязательную программу откатывал, и произвольную.