Уха из петуха

Сергей мельком глянул на дисплей мобильного, показывающего 05:30 утра. Это получается, что Лилия ушла от него чуть ли не через час после того, как они… Воспоминания того, что именно "они…", жаркой волной плеснули куда-то в позвоночник, и волоски на загривке аж встали дыбом, а по шкуре лавиной пронеслись кусачие мурашки. Выходит, она практически и не спала вовсе, а тут же пошла работать.

Вот она — долюшка женская, как сказал однажды бессмертный классик и как подтверждал в своих философских рассуждениях о гендерных различиях незабвенной памяти дед Матвей. Стыдно, стыдно, товарищ городской экономист, нежиться в перинах и предаваться неге, пока прекрасная половина человечества после бессонной ночи, кстати, пожертвованной не только ради собственного, но и ради его невероятного удовольствия, заготавливает сено на зиму. Так что…

— А с Вами можно? Вдруг сгожусь на что?

— Ты? Сгодишься? Ну, хотя… — баб Надя прищурилась и пожевала губу. — А давай тада с Антохой и иди. А то мальцу самому сложно столько травы переворошить. Нет, он, конечно, сдюжит. Но вдвоем ловчее будет.

— Ага. Да. Я мигом. Мне только хозяйство свое покормить, и я прям одной ногой тут, а второй прям уже в этой Горватке вашей.

Сергей с неожиданной даже для самого себя прытью ломанулся в дом, оделся в спортивный костюм и кроссовки и помчался в сарай, где пристроил пятикилограммовый пакет со специализированным кормом для кур, который ему впарил фанатик-птицевод в нагрузку к Изольде. Озадаченно уставился на таблицу, напечатанную на целлофане, разъясняющую, сколько надо отмерять сего сбалансированного во всех смыслах чудо-питания каждой птичьей голове с учетом живой массы тела. Но потом плюнул и щедро сыпанул в красную пластиковую кормушку.

— Много — не мало, — заключил он, подходя к вольеру. — Хуже не будет.

Похоже, пернатая парочка была с ним совершенно согласна, учитывая, с каким энтузиазмом Изольда набросилась на предложенное, совершенно пренебрегая манерами за столом. Питбуль же, напротив, для начала протанцевал вокруг пирующей подруги в своей манере раненного в задницу оловянного солдата, подметая кончиками крыльев землю и недоверчиво косясь на врага-кормильца. И только когда Сергей, снабдив их водой, покинул явно спорную, по мнению нахального петуха, территорию, присоединился к поглощению пищи, но не жадно, а, скорее уж, деликатно, трепетно заглядывая Изольде в глазки и издавая нечто похожее больше на голубиное курлыканье, нежели на свое обычное хамское "Куо-о-о".

— Надо же, а ты не безнадежен, — отдал ему должное мужчина, но не был удостоен даже мимолетным взглядом за этот сомнительный комплимент. — Ну, вы тут это… если и шалите, то без фанатизма.

Тоху Сергей застал уже заканчивающим свой нехитрый завтрак. Узнав, зачем сосед появился в их доме в столь ранний час, еще немного сонный мальчишка тут же приободрился, засиял так, словно получил давно желанный подарок, и бросился хлопотать, щедро наполняя уже знакомую Сергею пузатую кружку молоком и угощая пирогом.

"Кстати о подарках, — сладко зевнул, приоткрыв один глаз, заспанный дебил. — Ты их отдавать-то собираешься или решил, что пусть будут, в хозяйстве все сгодится?"

"Успеется еще" — отмахнулся Сергей.

По дороге Антоха болтал без умолку о своих чрезвычайно важных пацанячьих делах и приключениях, что на удивление нисколько не раздражало мужчину. Даже наоборот, как-то по-хорошему взгрустнулось от мысли, как же все же насыщенно и ярко проходил каждый день в детстве. Мир был полон миллионом чрезвычайно интересных и важных дел, источник простых, но при этом головокружительных желаний никогда не иссякал, скуки как будто и не существовало вовсе. Пресыщение и усталость? Не-а, никогда не слышали. И, между прочим, в голове никаких подселенцев тогда не было.

"Ой, да не гони ты, — развязанным тоном уличной шпаны возразил дебил, пожевывая смятую где-то стыренную папироску. — А кто тебя день через день подбивал на самые запоминающиеся свершения?"

"Угу, мысль изучить поближе принцип действия той нефтекачки в поле за станицей была верхом гениальности и креатива. Хорошо хоть жив остался"

— О. А вон и мамка обратно идет, — без всякого перехода сообщил Антоха, выдергивая мужчину из погружения в ностальгические глубины.