Уходила юность в 41-й

коснулся ладонью козырька фуражки, спокойно сказал:

— Благодарю за службу, лейтенант!

Ушел по лесной тропинке, оставляя позади мягкий перезвон никелированных

шпор. Это был генерал-майор артиллерии Владимир Николаевич Сотенский. Он,

начальник артиллерии 5-й армии, инспектируя передовой эшелон армейской

артиллерии, видно, был занят мыслью, как лучше применить силу орудийных стволов,

чтобы могучим огнем сокрушить зарвавшихся врагов.

Может быть, иногда думы Владимира Николаевича уносились и к сыну,

двадцатилетнему Борису Сотенскому? Полтора месяца назад, выйдя из артиллерийского

училища, тот воевал как старший на батарее в 231-м корпусном артиллерийском полку

здесь же, в 5-й армии, [85] и находился в эти дни совсем недалеко, под Малиной.

Пройдет всего лишь два месяца, и Борис, красивый, сероглазый юноша, в бою близ

Пирятина меткими выстрелами своих пушек подобьет четыре фашистских танка. Но их

там окажется слишком много, и один из них разобьет последнее орудие, из которого до

самого своего конца вел огонь лейтенант Сотенский.

В те тяжкие дни отец и сын будут совсем рядом, но не увидят друг друга.

Генералу не суждено было узнать о последнем бое сына. Тяжело изувеченный

вражеским снарядом, генерал Сотенский попадет в плен к фашистам и сполна изопьет

горькую чашу своих мучений в аду гитлеровских концлагерей. Утром 21 апреля 1945

года в тюрьме крепости Вюльцбурга, где он нашел свое последнее пристанище и куда

уже доходили победные залпы наступающей родной армии, начнется эвакуация

измученных узников. У Владимира Николаевича не останется сил, чтобы подняться и

встать. Но он все же доползет до выхода из каземата. И тут эсэсовцы обрушат тяжелые

камни на истощенное тело советского генерала...

А сейчас, в июле, генерал Сотенский советовал и требовал, внимательно

наставлял и строго спрашивал. Он сам напомнил о нашем недавнем поединке с

вражескими танками: «Беречь тяжелые артсистемы, разумеется, нужно, как око свое.

Но танкобоязнь — это пока наше зло. Если эти храбрецы, не пятясь, вышли на смелый

бой и побили врага в броне, им одно имя: герои!»

И когда генерал отбыл из полка, нам пришлось немало потрудиться, чтобы

перестроить систему разведки и связи, сделать более совершенным управление огнем,

улучшить маскировку и комендантскую службу.

2

19 июля войска 5-й армии атаковали станцию Турчинка с задачей развить

наступление на Житомир и таким образом ослабить натиск врага на Киев.

Однако мы встретили ожесточенное сопротивление оккупантов. У Турчинки, по

реке Ирше, фашисты основательно укрепились, подвели сюда четыре танковых и

моторизованных корпуса. Упорные атаки наших стрелковых соединений,

поддержанные артиллерийским огнем, не дали ожидаемых результатов. Враг перешел в

контрнаступление по всей полосе 5-й армии. С тяжелыми боями [86] наши части

отходили в глубь укрепрайона, к железной дороге Коростень — Киев.

Около села Белка после одной из атак пьяных гитлеровцев на переднем крае вдруг

установилась напряженная тишина. Мы с Козлихиным и небольшой группой бойцов

расположились на лесной опушке, озадаченные этой тишиной.

— Что-то нынче фашисты рано начали передышку, — удивлялся старший

сержант.

Оговорюсь, что в то время гитлеровцы воевали по своеобразному распорядку: в

обеденное время, а тем более по ночам, бывало, даже выстрелов не слышалось с их

стороны. Они «отдыхали».

— Может, у них праздник какой? — вопросительно взглянул на нас разведчик

Донец.

День уже клонился к вечеру, когда нас вдруг оглушил визг мин. Они рвались

неподалеку, в расположении наших стрелковых подразделений.

Вслед за минометным обстрелом передний край заволокло дымовой завесой. Это

насторожило нас. Вскоре справа и несколько позади нас разразилась пулеметная и

автоматная трескотня. Что происходило, было непонятно. В лесу не сразу разберешься.

Позвонили на батарею, узнали: идет сильный бой у огневиков второго дивизиона.

Значит, демонстративным маневром противник отвлек наше внимание и по лесным

тропам проник в глубь обороны. Но сколько там их, лазутчиков? Судя по стрельбе, бой

разгорелся не на шутку.

Звоню в дивизион, спрашиваю: что предпринимать, каково общее положение?

Бабенко сдержанно отвечает: «Будь начеку! Ожидайте атак на своем участке».

Только положил трубку — звонок с огневой позиции. Политрук Ерусланов сказал

с тревогой: «Немедленно сюда — приказ с большого верха!» — «Кому, зачем?» —

пытаюсь выяснить. Но связь бездействовала. Значит, случилось что-то неожиданное.

Оставляю на пункте Козлихина, Еременко. Придерживаясь телефонной линии, вместе с

Донцом спешим, продираясь через густой кустарник. Оружие наготове. Бой ближе и

ближе. Взлаяла собака. Ориентируюсь по карте: да, точно, мы близ Пугачевки. Тут