Уходила юность в 41-й

Мы все готовы к бою в час любой,

Мы все пойдем в поход

За край родимый свой, за свой народ!

Усталости как не бывало! Скоро батареи вышли к своим месторасположениям. И

началась работа. В ход пошли топоры, молотки, лопаты и обыкновенные грабли.

Намечались гнезда под палатки и клумбы, вымерялись дистанции и интервалы.

Капитан Черепнин, возвратившись из штаба, приказывает:

— Никаких линеек не разбивать! Через два часа закончить оборудование палаток.

После обеда личный состав — по служебным местам. Чтобы к вечеру все было готово к

боевым стрельбам! Командиров взводов немедленно ко мне!

Что же такое случилось?

...На полигоне сплошной грохот. Выстрелы орудий и залпы батарей. Вдали, у

целей, встают фонтанами разрывы. Курсанты проходят главный экзамен — боевые

артиллерийские стрельбы. И мой черед настал. Волнуясь, выслушал поставленную

задачу. Ориентируясь по карте, перенес цель на планшет, подготовил исходные данные,

подаю команду: «По реперу!» Словом, пристрелку провел в установленные сроки и

указанным числом снарядов.

Следует вводная: «Готовясь к атаке, противник открыл артиллерийский огонь от

развилки дорог в квадрате... Подавить!»

Командую и, кажется, не слышу собственного голоса: «Батарея, к бою! По батарее

противника!» Залп — и впереди встает стена огня и пыли. За спиной слышу: «Что ж,

недурственно!» Это говорит полковник Турбин. Он принимает у нас выпускные

стрельбы.

Турбина я узнал сразу. Зимой 1940 года во время событий на Карельском

перешейке он приезжал вместе с командирами-фронтовиками в училище за нашими

гаубицами, чтобы сокрушить мощным огнем пресловутую «линию Маннергейма».

Сейчас у Турбина на груди поблескивает Золотая Звезда Героя. Как же не гордиться,

[21] что именно он похвально отозвался о твоей боевой артиллерийской стрельбе!

Подходит капитан Черепнин. Подает руку, как равному: «Молодец! Поздравляю и

благодарю!»

К вечеру возвратились в лагерь и тут нас ошеломила неожиданная весть. Правда,

сначала разнеслась она по «курсантскому телеграфу». Юлой вертелся Грант Габрилян:

«Какой теперь экзамен? Боевая стрельба — весь экзамен!» На этот раз он оказался прав.

Через час на вещевом складе нам начали выдавать командирское обмундирование.

Узнали, что на завтра назначено торжественное построение, где будет объявлен приказ

о присвоении нам лейтенантских званий и о назначениях в войсковые части.

Чуть позже из штаба прибежал Павка Побережный. Спешил, аж запыхался.

Отозвал меня и Пожогина в сторону.

— Слушайте, хлопцы! Узнал у писарей, что мы втроем направляемся в одну часть.

Они выписывают проездные. Спытаете, куда? Есть один городок на Житомирщине.

Словом, завтра построение и — марш за документами. Эх, Украина, мать родная,

песня-Украина! Живем, мушкетеры, живем!

...Чувствую, что засыпаю под стук колес. На мгновение вижу перед собой Груню.

Она резко поворачивается и быстро уходит от меня. Все тише постукивают каблучки

Груниных туфелек, пока совсем не затихают во мгле...

— Подъем, мушкетеры! — слышу сквозь сон.

Очнулся и вижу: мои друзья на ногах. За окном ясно и солнечно. Подъезжаем к

Москве.

3

Задержаться в столице не пришлось. Поезд на Киев уходил через три часа.

Времени — в обрез. У железнодорожных касс — сплошная толчея. Всюду наши

сверстники — лейтенанты в новеньком обмундировании, в скрипучих ремнях. Саперы,

артиллеристы, пехотинцы, танкисты.

— Ребята, сходим на Красную площадь? — предложил Василий Пожогин. —

Отсюда, говорят, недалеко.

Красная площадь всегда выглядит величаво и скромно, вдохновенно и

притягательно. Мы щурили глаза от солнечных бликов, которые отбрасывали купола

Василия [22] Блаженного. Шаг по брусчатке легкий, свободный. Идем беззвучно.

У Мавзолея застыли на посту часовые. За кремлевской стеной над высоким

куполом легкий ветерок развевает алое полотнище.

— Главный флаг нашего государства! — взволнованно шепчет Василий Пожогин.

Будто по команде вытягиваемся в струнку. Наши руки замирают у козырьков фуражек.

На другой день утром наш поезд остановился в Брянске. Пассажиры вдруг

бросились к окнам. На одном из железнодорожных путей, неподалеку от нас, матово

отливая стальными боками, дымили два бронепоезда. Удивленно разглядывая пушки и

пулеметы, которые грозно выглядывали из щелей и амбразур, кто-то из попутчиков

спросил:

— Зачем это их сюда?

Ему ответил сосед, пожилой, седовласый:

— А как в известной песне. Надеюсь, помните? — И он пропел негромко: «Мы

мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути...»

В полку нас, молодых командиров, встретил... Кононыхин! Он, наш добрый

знакомый по училищу, уже капитан, начальник штаба полка! Усадил в своем кабинете,

расспросил об училище, затем коротко ознакомил с частью.

Лишь совсем недавно, в апреле, наш 543-й корпусной артиллерийский полк