Ухожу и остаюсь

Будешь ладить навес (наконец-то ты лесу привез),
Ты взмахнешь топором и припомнишь вдруг запах лесов,
Покурить разогнешься — увидишь на тысячи верст:
Жизнь по кругу идет, солнце катится, как колесо…

Но опять, как зрачок под бельмом, столбенеет вода,
И гремят под ногою железные комья земли —
Значит, вновь налетели жестокие псы-холода,
За собой росомаху — полярную ночь привели.

У ОКНА С ВИДОМ НА СТАДИОН

Двое любят друг друга — старинный сюжет!
Двое толстых людей полюбили друг друга.
Полюбили — и все! Почему бы и нет?
Или толстым любить — что-то вроде недуга?

Отвлекаясь от дел, поднимаем глаза,
Словно знаменье, нас растревожило это —
Будто грянула с ясного неба гроза,
Или снег повалил среди жаркого лета.

Недоверчиво глазом на толстых косим:
— Как же так? Мы — худые, и то не умеем!
Жизнь — копейка, любовь — ерунда, слава — дым,
Поднимающийся над чадящим елеем…

Двое толстых бегут от инфаркта трусцой
Рука об руку, рядом, любя и ревнуя.
Как комичен их бег! Вот их век золотой!
Вы наплюйте на тощих с их завистью! Ну их!!!

ПРИЗМА

Пожилой наш физик Богуш
Разлагает свет на части,
Тайный смысл любого цвета
Он постиг и нам расскажет:
«Красный цвет пылает страстью.
Он — кипенье буйной крови,
Гнева глаз, судьбы злорадство.
Цвет оранжевый — чуть теплый,
Как любовь на склоне жизни,
Как радушная забота
О незваном ночью госте.
Желтый, знают даже дети,—
Цвет разлуки и измены,
Жаркий шепот оправданья,
Тихий шепот отреченья.
Цвет зеленый — цвет спокойный,
Жизни полон и здоровья,
И морской широкой воли,
И лесного изобилья.
Цвет зеленый нужен травам,
Травы — детям, чтобы бегать,
Дети — взрослым, чтобы жить.
Голубой далекой дымкой
Голубой покрыл полмира,
Жизнь лесов и память зодчих,
Плеск морей и снег равнин.
Голубой — как ветер горный,
Он прохладен и спокоен —
Ветер веры, ветер славы
И высоких чувств и дум.
Синий цвет к закату клонит.
Он усталый и холодный,
Как колодец после жатвы,
Или в кратере вулкана
Неба ласковый лоскут.
Фиолетовый кладется
После всей палитры жизни:
После страсти и разлуки,
После трав и созиданья,
Когда синяя тревога
Сменит голубой восторг.
Фиолетовою дымкой
Взгляд подернется, и черный —
Черный зрак немого бога
Позовет в небытие».
Так сказал наш физик Богуш,
И оптическая призма
Разложила свет по спектру,
Наша белая дорога —
Жизнь, как яркий холст, легла…
Где теперь наш старый физик?
Вряд ли я его узнаю:
Я забыл его и помню
Только крохотную призму
И тяжелое дыханье
(Астмой Богуш наш страдал).

РУБАИ О ЛЮБВИ

Горбатый муж, горбатая жена
На двух горбах несут мешок пшена.
Им хорошо в своем двугорбом мире,
Где есть любовь — ей два горба цена

ЗАПЛЫВ