Ухожу и остаюсь

Ну что же я делаю, мальчик,
Стареющий мальчик Земли?
Играю в голубенький мячик,
А он умирает в пыли!

И скоро исчезнет бесследно,
И в памяти будет людей
Как «Море воды заповедной»,
А может быть, «Море дождей»?..

Природа нас всех покарала,
За жадность районных вождей.
Вот так же Луна умирала,
И кто-то метался по ней…

Арал был невыносимо
Распластан в тот солнечный день,
Как тень на камнях Хиросимы,
Чья плоть испарилась, как тень.

Стоял я — свидетель невольный,
Жег ветер — витая камча,
Раскачивал дюны, как волны,
Такыр накаленный качал,

И было в том пекле мне тяжко,
А солнце надбавило пыл —
И вылил я воду из фляжки,
И губы ему окропил…

* * *

Как фата-моргана взыграла,
Рисуя бессмертную жизнь!
Над меркнущим взором Арала
Витали его миражи.

Там в мареве пальмы летали,
Глубокие реки текли,
И рыбы так щедро метали,
Как жемчуг, икринки свои.

Гляжу я, совсем занедужив,
В тот сон, как в чужое окно,—
Немые, нехитрые души
Тихонько уходят на дно…

От этой неистовой фальши,
Последней предсмертной гульбы
Меня уносили все дальше
В пески, где ни вмятины даже,
Барханов кривые горбы.

БРАКОРАЗВОДНЫЙ ПРОЦЕСС

Народные судьи Шпак и Егоров
Заперли двери. Проверив запоры,

Скорбным гуськом прошли в зал заседаний
С ватой в ушах (чтоб не слышать рыданий).

Их уже ждали, сидя на лавках,
Двое супругов, толстых и славных.

Оба степенно направились к судьям,
Дружно уселись на жесткие стулья

И, прислонившись плечами друг к другу,
Слаженно, как полагалось супругам,

Ждали, сопя и ритмично вздыхая.
Муж ей шепнул: «Ты скажи, дорогая,

Что я с работы хожу нетверезый,
Что мы с тобою частенько деремся,

Ну и… что хочешь». Она возразила:
«Нет, я скажу, что тебя поносила!»

«Но, дорогая, ведь это неправда!
Я не могу так обманывать Право».

«Ну, так скажи что-нибудь, что захочешь.
Что я тебе отвратительна ночью».

«Нет, ни за что! Я так врать не умею.
Ты уж сама. Ты меня поумнее!»

«Боже мой правый, одно наказанье!
Должен же ты им давать показанья!»

«И никому ничего я не должен,
Если же должен, ты, милая, тоже…»

Так препирались они долговато.
Шпак и Егоров вынули вату,

Слушая их зачарованно в зале
Бракоразводном. Потом отказали.

САРЛЫЧИЙ[4] ПЕРЕГОН

Высоко в горах за облаками,
Где гуляет летняя пурга,
Сопки ледяными кулаками
Подпирают речки берега.

Где кружится речка Калгутинка,
Мы в поселке малом Калгуты
Не шнуруем модные ботинки —
Вяжем по полдюжины гурты.

Здесь туманы и снега, трудная природа,
Кому шкура дорога, тот другого рода.
Кому желтые рубли, кому горы снятся,
Кому плакать на мели, а кому смеяться.