Ухожу и остаюсь

Я утром затемно поднялся, он же спал.
Собрал я свой мешок и завязал постромки.
Его мешок был пуст, на дне лежали
Три ржавые галеты и часы.
И из рогожьего пустующего чрева
Текла, вокруг все затопляя, жалость.
Чтоб не ступить в нее, не передумать,
Я встал, не глядя, ноги отряхнул,
Перешагнул лежащего и в гору
Пошел широким разудалым шагом,
Стараясь головы не повернуть.
А сзади Жалость тихой Эвридикой
Сидела на песке и вслед глядела,
Слезу глотая.

ТИР

В тир, пустой совершенно,
Заглянул рыжий парень,
Посмотрел на мишени:
«Каждой твари по паре!

Я давно не целован,
Рассчитаюсь с тобою —
Дай-ка мне на целковый,
И центрального боя!»

Он стрелял по мишеням,
Он, видать, был в ударе,
Словно киномошенник
В браконьерском угаре.

Он стрелял по мишеням,
Абсолютно не целясь,—
Зайцы падали — шельмы,
Крылья мельниц вертелись.

Умирали олени
И ушастые совы —
Он стрелял по мишеням,
Как расстреливал сонных.

«Слушай, тирщик, — зверея,
Тихо он прорычал,—
Перебил всех зверей я,
Нажимай на рычаг!»

…Шли по тундре олени,
В чаще ухали совы,
В море плыли тюлени,
От любви невесомы,

И смеялись дельфины…
А в малюсеньком тире
Все сидел старый тирщик,
Молчаливый, как филин.

ПЕСНЯ О СОЧИ

Есть город на море — Сочи,
Шумит он, вздыхает, токует,
И в душные скользкие ночи
На скользкие темы толкует.

А я ухожу на север —
Такой уж я, право, гордый —
И северный ветер серый
Лечит меня от горя.

Крик чайки и скрип уключин,
Нет денег, ума, подагры,
И робкий случайный лучик,
Как самый лучший подарок.

Мы люди. Мы разные очень.
Мне скулы свело от соли.
Ты в солнечном соке Сочи
Полощешь янтарные очи.

Ты стебель травы, я — корень.
Тебе надежда — мне вера.
Тебе штилевое море —
Мне волны. И слезы от ветра…

Есть город на море — Сочи,
Шумит он, вздыхает, воркует,
И в душные скользкие ночи
Тебя у меня ворует.

ТВОРЧЕСТВО

Я не писал стихотворений.
Я их боялся как огня.
Но похоть самовыраженья
Вдруг навалилась на меня.

Я зеленее купороса.
Я холоднее, чем макрель.
И аллергического свойства
Из носа вешняя капель.

Я вдохновенно и угрюмо
Берусь за вечное перо.
Мне из трюмо, как бес из трюма,
Грозит трагический Пьеро.

Вот сел за стол, вот поднял кверху
Тревогой высветленный лик —
И поэтическую веху
Нерукотворную воздвиг!

НОЧНОЙ ДОЖДЬ