Украденное лицо

Они неловко жмут друг другу руки, а затем он исчезает под землей.

– Лулу!

Луиза резко вскидывает голову.

– Лулу!

Лавиния стоит на другом конце пешеходного перехода.

Это единственный раз, когда Луиза видит Лавинию одну за пределами дома.

Какую-то секунду Луиза думает: она все видела, и у нее начинает сосать под ложечкой. Она не знала, что можно так сильно напугаться. Она буквально чувствует вкус бешено стучащего сердца.

– А я-то думала, что у тебя урок!

В руках у Лавинии полным-полно магазинных пакетов.

– Господи, как же мне целый день было скучно!

Она улыбается, думает Луиза. Слава богу, слава богу, она улыбается. Она ничего не знает.

– А ты почему не на уроке?

– Он закончился пораньше.

А Луиза думает: ты была в шаге от того, чтобы целиком и полностью облажаться.

– У меня для тебя подарок, – говорит Лавиния. – Я так заскучала, что отправилась к «Майклу» – на тебе оно будет смотреться шикарно.

Она подает Луизе подарок прямо посреди улицы.

Это самое красивое платье, которое Луиза только видела.

Оно с косым разрезом. На бретельке. И в блестках до самого низа.

– Я сказала Мими: на Лулу платье будет смотреться шикарно. Я просто должна была его тебе купить! Тебе разве не нравится?

– Ты ездила с Мими?

Лавиния пожимает плечами.

– Ты же ушла! А она оказалась под рукой. Ладно, Лулу, не сердись.

– Я-то думала, что ты ее ненавидишь.

– Ну так… пойдем домой и переоденемся. Я хочу, чтобы ты его надела сегодня вечером.

– Сегодня вечером?

– Вечером «Скрипач» устраивает весенний разворот – я разве тебе не говорила?

Лавиния уже на полквартала впереди нее.

– Тебе надо бы выпить свой аддералл, – советует Лавиния. – Гульба предстоит допоздна. Уфф, соберутся всякие уроды. В следующем бумажном выпуске есть интервью Беовульфа Мармонта с Генри Апчерчем, и тот говорит всем, кто захочет слушать, что он станет одним из Пятерки до тридцати. Господи, как же я, блин, ненавижу эту толпу.

Они отправляются на вечеринку.

Они тянут кокаин с подружкой Гевина Маллени, якобы феминисткой. Они выпивают с Гевином, который говорит Луизе, что она должна подкинуть им еще один рассказ, на этот раз, возможно, для печати, и Луиза отвечает: «Да, конечно, когда время будет».

Они танцуют до зари, потому что ключи у Лавинии, хоть Луиза и на каблуках.

На следующее утро Луиза просыпает свою смену в баре, и оттуда ее тоже увольняют.

– Оно и к лучшему, – заключает Лавиния, когда Луиза ей об этом рассказывает. Она красит ногти и даже не поднимает глаз. – Эта работа ниже твоего достоинства. Ты должна стать Великой Писательницей. К тому же насчет жилья тебе вроде беспокоиться не надо.

После этого Луиза перестает писать Рексу сообщения.

Она считает, что это, наверное, к лучшему.

Ему в любом случае была нужна лишь информация о Лавинии.

У Луизы все нормально. По-прежнему нормально. И все нормально.

У Луизы так, блин, хорошо получается оставаться на плаву.

Даже без половины заработка от репетиторства. Даже без смен в баре. Даже без Рекса.

Ей всего лишь нужно снимать чуть больше денег, вот и все, и почаще.

Ей не то чтобы нужно платить за квартиру.

Ей не то чтобы когда-нибудь понадобится вносить задаток за новое жилье.

У меня получится, твердит себе Луиза. У меня все получится.

Твердит до того самого вечера, когда возвращается домой после занятия с Флорой в Парк-Слоуп, и никто ее не впускает.

Она какое-то время стоит перед дверью – лениво и тупо – как будто Лавиния, наверное, в душе.

Телефон Лавинии не отвечает.

Луиза стоит так почти час, хотя идет дождь, хотя у нее тяжелая сумка, где лежат учебники для занятий, лэптоп и зарядное устройство, она понятия не имеет, что еще ей поделать, и лишь когда сквозь стекло замечает спускающуюся по ступенькам миссис Винтерс, она пускается наутек, потому что, конечно же, здесь не живет.

У меня получится, твердит она себе.

Итак, Луиза отправляется в «Карлайл».

Она идет очень медленно. Идет с высоко поднятой головой. Идет так, словно она тут своя. Может, это и так.

На ней красивое платье – платье Лавинии. У нее безупречная прическа. В кошельке – деньги Лавинии.

Она садится за стойку. Держит руки на коленях.

Она заказывает бокал шампанского – прямо как Лавиния – никоим образом не показывая, что ее мир рушится.

Она медленно, очень медленно потягивает шампанское.

– Слава бо-о-огу, зайка.

Это Афина Мейденхед.

Луиза впервые видит здесь Афину в одиночестве.

– Меня продинамили – вот ты веришь, нет?

Она всегда говорит с нарочитым нью-йоркским произношением, словно жвачку жует.

– Это последний раз, когда я ва-а-аще подписываюсь на свиданку на «ОКДурень» – я так это называю, понимашь? Окейдурень. Ясно? – Афина смеется мужским, горловым смехом и хлопает Луизу по руке.

Луиза улыбается, словно Лавиния не пропала, словно ее мир не на краю гибели.

– Вот дальше, – продолжает Афина. – Я переезжаю на «ЧтоПочем».

Она тоже заказывает себе бокал шампанского.

– Классно ты недавно выглядела. В опере. Чё смотрели?