Украденное лицо

Она заряжает телефон Лавинии. У Лавинии очень много новых сообщений. Она садится на письменный стол Лавинии. Открывает ее лэптоп. Лавиния подписана на все на свете.

Она проверяет электронную почту Лавинии.

Приглашение от Лидгейта на презентацию его нового фолианта «Секс-игрушки: Иллюстрированная тайная история». Какие-то ссылки от Гевина на великосветские сплетни в «Скрипаче» и просьба выслать заметки из дневника (у тебя такой повествовательный стиль, который злит людей, и это прекрасно, когда дело доходит до количества мордобоев). Письмо от ее родителей.

Дорогая Лавиния!

Мы с огорчением узнали от твоего декана, что ты хочешь отсрочить свое возвращение в Йель еще на один семестр. Мы считаем, что это пагубно скажется на твоем будущем в долгосрочной перспективе, и совместно решили прекратить оплату твоего места в конце этого академического года (2014/15). Если ты хочешь закончить обучение, тебе придется вернуться самое позднее в сентябре.

Мы обсудили наше решение с деканом и полагаем, что оно к лучшему.

У твоей сестры дела идут прекрасно, и ей очень нравится в летней школе. Уверена, что тебе известно, что она набрала на вступительных тестах 2400 баллов – очень этим горжусь. Думаю, очень важно, чтобы ты подала хороший пример, пока она готовит документы для колледжа, поскольку она по-прежнему настаивает на поступление исключительно в католические учебные заведения…

Луиза захлопывает крышку лэптопа.

Луиза пытается придумать, куда ей податься, куда ей бежать. Куда угодно, лишь бы не в Девоншир, думает она.

Звонит телефон.

Это снова Рекс.

– Как здорово слышать твой голос, – говорит он.

Луиза загружает с «Гугла» фотографию заката над красивым озером на севере штата Нью-Йорк. Вот именно сюда отправится человек, скажем, если только что-то узнает, что его лучшая подруга трахалась с его бывшим, и если у него есть деньги, чтобы вот так сняться с места и махнуть на природу.

Лавиния ставит геометку в Биконе, штат Нью-Йорк. И выкладывает фото в Интернет.

«Возрождение», – подписывает она его.

Рекс встречается с Луизой за послеобеденным чаем в венгерской кондитерской рядом с кампусом Колумбийского университета. Сумка у него забита изданиями Лёбовской серии. Под глазами у него мешки.

– Я сегодня заснул на семинаре, – говорит он. Он держит ее за руку. – Это нечто, а?

Луиза помешивает в кофе взбитые сливки, не делая ни глотка.

– Как все прошло? – наконец спрашивает он.

Она пожимает плечами:

– Лавиния, ты же ее знаешь.

– Она что-нибудь подожгла? – Он улыбается. Чуть-чуть.

– Нет. Она вела себя спокойно.

– Правда? – удивляется Рекс. – Как-то не могу это представить.

– Я в смысле… тихо. Не спокойно, а тихо.

– Как думаешь, с ней все нормально?

Луиза протягивает ключи.

Словно Лавиния может быть столь великодушна и снисходительна.

– Она сказала, что ей нужно больше пространства. Она уехала на неделю. На природу.

– А потом что?

– А потом… – Луиза старается об этом не думать. – А потом она вернется обратно.

Он вздыхает. Поднимает на нее глаза.

– Слушай, Луиза?

Она помешивает кофе. Улыбается тихой, доброй, ласковой улыбкой.

– Мы ведь не очень плохие, так?

Она хлопает его по руке. Сплетает вместе их пальцы.

– Конечно, нет, – отвечает Луиза.

– Ты права, – произносит Рекс. – Конечно же, ты права. Я туплю. Давай учиним что-нибудь веселое. Прекрасный день… На учебу мне только в среду. Пошли в музей.

– Всегда есть Мет. – Луиза думает о местах, о которых она знает, что там наверняка понравится ребятам, всегда носящим твидовые блейзеры. – Или Новая галерея – там полное выставочное собрание Фердинанда Ходлера… – Билет туда стоит двадцать долларов.

Рекс не отвечает.

– В музейном кафе подают вкусные шоколадные пирожные. (Под водой нет трупа, на дне реки нет кофра, в сливе душа нет крови.)

– Может…

– Что?

Она видит его лицо. У него пылают уши.

– Это… из-за нее?

Как, думает она, один человек может так много значить?

– Глупости, – говорит он. – Нам надо пойти… конечно, мы можем пойти. Но… – Он вздыхает. – Я там раньше был.

– И?