Украденное лицо

Корделия тяжело дышит. Глядит синими-синими глазами.

– Слушай, прости меня, – произносит Рекс, словно сейчас это хоть что-то значит.

– Убирайтесь, – говорит Корделия.

* * *

– Мы все уладим, – только и повторяет Рекс, когда они спускаются в вестибюль, и все время, пока они едут в такси. – Послушай – она не в себе. Просто не в себе.

Луизу трясет.

– Можешь переночевать у меня, – говорит он, потому что теперь, именно теперь он может ее спасти, и он должен это сделать. – Утром мы вернемся и все объясним. Мы сможем объяснить!

Снег перестал идти. Мир холоден, пуст и мертв. Даже деревья похожи на скелеты.

– Мы не злодеи! – говорит Рекс.

Луиза смеется, не переставая.

И тут ее бросает в жар.

Ей так жутко, нестерпимо и убийственно жарко, что ей кажется, что она вот-вот умрет.

– Остановите, – говорит она водителю.

– Луиза, что ты дела…

– Отвезите нас на Кони-Айленд, – велит она.

– Луиза, два часа но…

– Я сказала. – Луиза в жизни не была ни в чем так уверена. – Отвезите нас на Кони, блин, Айленд.

Водитель везет.

Луиза расплачивается последней из своих стодолларовых бумажек.

Они сидят, не произнося ни слова.

– Лу… – несмело начинает Рекс, но Луиза жадно целует его и не дает ему говорить.

Когда они приезжают на место, вокруг так холодно, темно и пустынно.

Луиза открывает дверцу такси. Рвется к воде. Роняет сумочку на песок.

Рекс плетется за ней.

– Ты мне скажешь, что, черт подери, происходит?

Луизу прямо мутит, как ей жарко.

Направляясь к воде, она ускоряет шаг. Переходит на бег.

Вода очень холодная. Она брызгает ей себе в лицо. Умывает лицо, моет шею и руки, но ей по-прежнему так нестерпимо жарко, что кажется, что она сгорит дотла.

– Ты так себя убьешь.

Рекс стоит у кромки берега, засунув руки в карманы.

Луизе все равно.

Она трет кожу, пока не выступает кровь.

– Послушай… Мы просто позвоним Лавинии, – говорит Рекс. – Это нетрудно. Это несложно. Мы… позвоним Лавинии и попросим ее объяснить своей, блин, сестрице…

– Ничего не получится, – отвечает Луиза.

Она стоит по колено в воде. И не понимает, почему же ей так нестерпимо жарко.

– Конечно, получится, – возражает Рекс. – Лавиния человек неплохой, она не станет пытаться нас обдурить, она скажет Корделии…

– Лавиния умерла, – произносит Луиза.

И вот еще что смешно: Рекс ей не верит.

Он просто тупо стоит, вытаращившись на нее, и открывает и закрывает рот, как рыба.

– Не смеши меня, – говорит он. – Конечно же, она не умерла.

– Уж поверь мне. – Луиза все дальше заходит в воду. – Умерла.

– Она в Калифорнии.

– Нет.

– Я только что говорил с ней!

– Нет, не говорил.

– Мы только…

Она оборачивается к нему. Колготки у нее насквозь мокрые. Помада размазана по подбородку.

– Нет, – отвечает она. – Ты с ней не говорил, не говорил.

Рекс до сих пор ничего не понимает.

Луиза поражается – не может не поражаться – какой же он все-таки тупица.

– Лавиния умерла еще в июле, – говорит она.

– Безумие какое-то, – говорит Рекс. Повторяет это несколько раз, словно от повторения все сделается правдой. – Господи… Лу… ты что, наркоту принимаешь?

– Мы с ней подрались в «МС». Я ее убила.

– Чего ты наглоталась? – Он как будто бы ее и не слышал. – Господи боже, Лу, скажи мне, чего ты наглоталась? Я… Боже… я «Скорую» вызову, ладно?

Как же хорошо, какая же вода прохладная.

– Мы с ней подрались. Убери телефон.

Ее поражает, насколько сбивчиво и путано он это воспринимает.

– Что произошло?

– Я же сказала. Мы подрались. Я ударила ее по голове. Тело сбросила в Ист-Ривер.

– Нет, нет…

– Это почему?

Он запинается и бормочет:

– Люди таких вещей не делают.

Почти смешно, думает Луиза, как это она могла полюбить такого тупицу.

– Все очень просто, – объясняет Луиза. – Я сбросила ее тело в Ист-Ривер. А потом шесть месяцев каждый день размещала посты у нее в «Фейсбуке». – Говорить это становится все легче и легче. – Каждую неделю снимаю деньги с ее карточки. Это я послала тебе голосовое письмо. Я умею имитировать ее голос.

– Господи!

Рекс наконец-то опускает телефон.

Рекс наконец-то, наконец-то ей верит.

– Господи.

– Боже, – говорит Луиза. – Какой же тут холод.

* * *

Вода Луизе выше колена.

Она позволяет себе заплакать.

Она позволяет себе закричать.

Вот, нет, вот в чем штука:

Рексу всего-то и надо, что понять ее.

Ему всего-то и надо, что сказать: да, я люблю тебя, я знаю, почему ты это сделала, ты не злодейка, ты искренне пыталась, самое главное, что ты пыталась.

Я люблю тебя. Это так легко. Вот и все, что ему нужно сказать. Он и раньше это говорил.

– Блин, – говорит Рекс. Это первое, что он произносит за минуту. – Блин! – Он беспомощно смотрит на нее. – И что нам делать?

Луиза не отвечает.

– Ради всего святого… скажи мне, что делать, Лу!

– Ничего, – отвечает Луиза. – Ничего уже не поделать. Все сделано.

Рекс дышит часто и тяжело.

Рекс не может говорить. Рекс не может шевельнуться.