Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин

–  Прошу покинуть мой дом, – сказал он. – Федор Иванович, я не ожидал-с, что вы опуститесь до такого…

–  До какого? – невинно спросил Шаляпин.

–  До шантажа-с! – выкрикнул профессор. – Вон! Подите вон или я кликну дворника. И он оттащит вас в участок!

–  Господин Войнаровский, – спокойно сказал я. – Поймите простую вещь. Полиция скоро придет за вами. За вами! Понимаете? Мы вовсе не шантажисты.

–  Ничего не хочу слышать! – продолжал бушевать Войнаровский. – Вон!

Я тоже встал.

–  Ну хорошо! – сказал я. – Желаете говорить громко, извольте! Вчера близ Голицына в погребе были найдены трупы тех мальчиков, которых вы оперировали.

Я как будто ударил Войнаровского ножом в сердце. Он распахнул рот и вытаращил на меня глаза. Простояв так несколько секунд, профессор рухнул в кресло.

–  Вранье! – выдавил он.

Я снова сел.

–  Федор Иванович не даст мне соврать. Мы знаем всё про ваши опыты. Про то, как Воробьев поставлял вам мальчиков с Хитровки. Про то, как вы делали им резекцию связок, про то, как вы намеревались заставить их регенерировать по направляющей нити с помощью слабых токов. Про то, как вы давали деньги Воробьеву, чтобы он содержал мальчиков за городом в специально обустроенном доме. И можно было бы еще говорить, что это – опыты. Пусть незаконные, но ради спасения тысяч других людей. Это было бы действительно сенсационное открытие, не спорю. Но зато вы не знаете того, что знаем мы. Воробьев вовсе не содержал мальчиков за городом. Он убивал их и сбрасывал тела в погреб. А сам получал от вас деньги и покупал на них ко-каин.

Войнаровский слушал, схватившись за сердце. Наконец он отрицательно замотал головой.

–  Чушь! Чушь! Я докажу вам!

Он тяжело встал и подошел к бюро, откуда вытащил стопку писем.

–  Вот отчеты, которые мне присылал Воробьев. Подробные профессиональные отчеты. По каждому мальчику. Вот, смотрите! Или вы скажете, что я их сам себе писал?

Я взял отчеты и, не глядя, положил их перед – собой.

–  Профессор, скажите, а вы сами ездили туда, где содержались мальчики? Хотя бы разочек?

–  Нет.

–  Почему?

–  С какой стати мне отвечать вам?

–  Не хотели, чтобы вас там видели? – спросил Шаляпин.

–  Положим! Опыты были не совсем… официальны.

–  Профессор, – спросил Шаляпин, пристально глядя на Войнаровского. – А мальчики давали свое согласие на операцию?

–  Они были больны! – вскипел снова профессор. – Я спасал их, вы что, не понимаете? Воробьев привозил мне мальчиков с раком горла. Это очень распространенная болезнь среди людей их профессии и мест жительства. Если бы не я, они скоро бы умерли в мучениях. К тому же все мальчики – сироты, а значит, нет опекунов, которые дали бы согласие на операцию.

–  Вы сами диагностировали рак горла?

Войнаровский перевел взгляд на меня. Теперь в нем начинала читаться усталость и, пожалуй, сомнение.

–  Нет. Я доверял своему другу Аркадию. Он очень опытный врач.

–  Вы знаете, почему ему запретили практиковать?

–  Да, я читал про эту историю в газете. Но я согласен с Аркадием – его оклеветали. Мои коллеги, увы, иногда играют в доброту, забывая, что от этой показной доброты страдают и умирают тысячи людей. Развитие медицины невозможно без опытов над людьми. Кто-то должен взять этот крест на – себя…

–  А вы не предполагали, что Воробьев обманывает вас? Что мальчики страдали от обычного ларингита?

–  Зачем ему обманывать меня?

–  Из-за денег, вы же платили ему за каждого пациента. Платили?

–  Платил, – устало сказал Войнаровский. – Но я все равно не верю вам. Я знаю Аркадия со студенческой скамьи. Он действительно очень опытный врач.

–  Он наркоман, – жестко сказал Шаляпин.

Войнаровский махнул рукой:

–  Бросьте, кокаин не дает зависимости. Это доказанный факт.

–  Физической, – сказал я. – А как насчет моральной?

–  Не верю. Не доказано. И вообще, что вы лезете в ту область, в которой ничего не понимаете? Вы лучше почитайте отчеты. Судя по ним, мы почти добились успеха. У половины мальчиков начали восстанавливаться связки.

Я вытащил из кармана пакет и положил его сверху отчетов.

–  Пожалуйста, посмотрите вот эти фотографии.

Войнаровский сначала сидел не двигаясь. Потом протянул руку. Мне показалось, что он делает это с трудом, как будто сопротивляясь страшному. Наконец он взял конверт, раскрыл его и достал фотографии, которые отпечатал для меня фотограф. Просмотрев две или три, он со стоном уронил их на стол и закрыл рукой побледневшее лицо. Потом встал и попытался отступить, но наткнулся на кресло, запутался в нем и с грохотом уронил на пол.

Я взглянул на Шаляпина. Тот не отрываясь следил за Войнаровским и даже слегка поднял свою руку к лицу – как будто повторяя жест профессора.

Как будто испугавшись, профессор метнулся в сторону и вдруг застыл. Сделав несколько тяжелых вялых шагов к столу, он снова вгляделся в фотографии, опять закрыл лицо руками и глухо простонал:

–  Боже! Боже мой! Что я наделал!

20 Сцена с курантами