Украденный сон

Манило его это слово – «Петровка», было в нем что-то от юношеской романтики. Подумать только, ведь всего четыре адреса есть на всю огромную страну, вернее, всего четыре организации, которые каждый житель многомиллионного СССР знает не только по названию, но и по адресу. Кремль, Старая площадь, Лубянка и Петровка. Четыре заветных адреса, четыре символа власти, могущества и всенародной мудрости. Кремль и Старая площадь – не по его части, а на Лубянке он и так бывает каждый день. Так и вышло, что Арсен заправлял преступными связями с работниками Петровки, когда уже и СССР развалился, и про Старую площадь как-то подзабыли, и Кремль утратил свое магическое звучание, и Лубянку покрыли несмываемым позором, сначала сократили, потом заклеймили, потом преобразовали, а затем и вовсе стерли с лица земли, спрятав бренные останки под чужими названиями. А вот очарование Петровки сохранилось… Нет, не прогадал Арсен, правильный выбор в свое время сделал…

После ночной встречи с Сергеем Александровичем Арсен дал команду на всякий случай понаблюдать за Бондаренко. И хотя, если судить по информации Градова, беды ничто не предвещало, Арсен внутренне был готов к худшему. Поэтому когда ему сообщили, что Бондаренко рано утром явился домой на машине, за рулем которой сидел Андрей Чернышев, он сразу понял, что Каменская его провела. В первые минуты он попытался просчитать, где она была весь вчерашний день и что успела узнать. И только потом, внезапно спохватившись, подумал о Карташове.

Выходило, что Карташов явился в редакцию журнала «Космос» не потому, что нашел записку, а потому, что его послала туда эта хитрая девица. Что же из этого следует? А то, что никакой записки не существует, все это блеф, рассчитанный на то, чтобы спровоцировать тех, кто хочет спрятать следы этой темной истории.

Сообщение о контакте Бондаренко с оперативником Чернышевым Арсен получил только к вечеру того же дня. При построении системы связи внутри своей организации Арсену пришлось решать непростую задачу: что предпочесть, конспирацию или оперативность получения информации. По зрелом размышлении он предпочел первое. Система связи и передачи информации была простой и надежной, но требовала хорошей памяти и высокой точности.

Правда, сведения поступали при этом не всегда вовремя. Что ж, рассудил он, всегда нужно чем-то поступаться, ибо ничего идеального в этом мире не бывает.

Арсен уже знал, что фокус с телефоном Каменской по какой-то непонятной причине не удался. Впрочем, учитывая новую информацию о встрече Бондаренко с Чернышевым, это большого значения уже не имело. Тем не менее Арсен призадумался. Сначала был срыв с поисками записки в квартире Карташова. Сам Карташов дал этому вполне резонное объяснение, и не было никаких оснований винить в этом человека из отдела Гордеева, давшего непроверенные сведения. Потом, на следующий же день, другой человек, тоже из работавших на Петровке, дал неверные результаты проверки пребывания Каменской в поликлинике. Сегодня – совершенно необъяснимая история с телефоном. Три неудачи у трех разных людей и практически одновременно.

Кто-то из них предатель, это не вызывает сомнений. Но кто?

Арсен немедленно связался с дядей Колей. Начал он, по обыкновению, издалека, потом плавно подошел к главному.

– Ты проверяться не забываешь?

– Нет.

– А ребят своих контролируешь?

– Вы это к чему? – поморщился с досадой дядя Коля. – У меня за два года ни одного прокола не было.

– Не было – так будет, – зловеще процедил Арсен. – За тобой ходят уже двое суток. И за пацаном твоим, который у Карташова записку не нашел.

– За Саней?!

– Тебе виднее, кого ты к нему посылал. Как ты мог так расслабиться, Черномор хренов! Из-за твоей беспечности…

– Я не понимаю, – спокойно прервал его дядя Коля. – Если вы об этом знали, то почему не предупредили сразу? А если даже вы не знали, то какие ко мне могут быть претензии. По-моему, у нас с вами была договоренность о разделении труда. Мы выполняем ваши указания, а вы обеспечиваете нашу безопасность. И перестаньте на меня шипеть. После двух ходок в зону меня этим не проймешь.

Арсен в глубине души вынужден был признать, что его собеседник в чем-то прав. Действительно, дядя Коля за безопасность не отвечал, это была забота его, Арсена. Но должен же быть предел беспечности! Нельзя, в конце концов, совершать заказные преступления и при этом полностью полагаться на доброго дядю, который будет ходить по пятам и подтирать за тобой грязные следы.

– Не тебе судить, о чем я знаю и что должен делать, – сухо сказал Арсен. – А тебе грош цена, если ты не заметил, что твоего пацана перевербовали.

– Да с чего вы взяли? – неподдельно изумился дядя Коля.

– А с того, милый мой, что слишком уж легко он от Карташова ушел.

Влез в чужую квартиру, наплел хозяину семь бочек арестантов и благополучно вышел оттуда, не сделав того, за чем его посылали. А на следующий день обнаруживается, что хозяин ни с того ни с сего начинает интересоваться тем, что должно было быть в записке. Тебя это не заставляет задуматься?