Украденный сон

— Отец, ты помнишь семидесятый год?

— Семидесятый? Это когда с тобой…

— Да-да, — нетерпеливо перебил мужчина. — Помнишь?

— Помню. Как же не помнить такое? А что? Побеспокоили тебя?

— Нет, нет, не волнуйся. Это дело похоронено. Но все-таки… Как ты думаешь, кто еще может помнить?

— Дружок твой, с которым ты…

— Это ясно, — снова перебил сын. — А еще кто?

— Даже и не знаю. Батыров умер давно. Смеляков? Он, может, и помнит, да не знает, что к чему. Кроме меня, пожалуй, никто не знает. А ты к чему спрашиваешь-то?

— Да так, на всякий случай. Сам знаешь, если моя партия наберет нужное количество голосов и я пройду в Думу, найдутся доброжелатели, любители в грязном белье копаться.

— У тебя есть враги, сынок?

— А у кого их нет в наше-то время?

— Боюсь я за тебя, сынок. Не лез бы ты в это пекло, сожрут ведь тебя.

— Не бойся, отец, прорвемся. Ну, я пойду.

— Не бросай меня, сынок, приходи почаще, а? У меня на свете никого, кроме тебя, не осталось. Твоя мать умерла, моя жена тоже…

— Не драматизируй отец. У тебя, кроме меня, еще дочка есть и сын. Ты сам виноват, сволочей из них вырастил, все лучшее им отдал, вот они и бросили тебя на старости лет.

— Не надо так, сынок, зачем ты… — Голос старика был еле слышен. — Я и для тебя немало сделал, ты вспомни.

— Я-то помню, — жестко ответил сын. — Потому и езжу к тебе. Ладно, отец, крепись, самое позднее через месяц заберу тебя отсюда.

— Прощай, сынок.

Глава шестая

Можно ли составить такое уравнение, в котором уместились бы, не противореча друг другу, подспудные желания Бориса Карташова и Ольги Колобовой избавиться от Вики Ереминой, стертая запись загадочного телефонного звонка на кассете автосекретаря и инцидент с Василием Колобовым, о котором он сначала никому не рассказал, а потом и вовсе стал начисто отрицать? Настя Каменская, Андрей Чернышев, Евгений Морозов, стажер Олег Мещеринов и работавший «вслепую» Михаил Доценко сделали все возможное, опросив массу людей, но так и не получили доказательств того, что художник Карташов и его любовница Колобова причастны к исчезновению Вики. Правда, доказательств их невиновности они тоже не получили. Устанавливать чье-либо алиби спустя несколько недель после события — дело ненадежное, тем более что речь идет о целой неделе. Где же ты провела эту неделю. Вика Еремина, прежде чем тебя задушили? И почему на твоем теле оказались следы от ударов толстой веревкой? Тебя истязали, мучили? Похоже, ты и вправду была больна и попала в лапы к какому-то негодяю, который воспользовался твоим состоянием, а под конец убил тебя. Только непонятно, что же это был за телефонный звонок…

…Настя предавалась неторопливым размышлениям, сидя в полупустом салоне для курящих в самолете, летящем из Москвы в Рим. Во время регистрации она, единственная из всей делегации, попросила дать ей место в четвертом, «курящем», салоне и теперь радовалась тому, что поступила правильно: пассажиров здесь было немного, а от общения с коллегами она была избавлена и могла использовать три с половиной полетных часа для того, чтобы подумать.

Итак, Василий Колобов. При повторной беседе факт избиения отрицал категорически, ссылаясь на падение с лестницы в пьяном виде. Его жена, однако, столь же категорически утверждала, что ее мужа избили, мотивируя свою уверенность тем, что когда он в тот день пришел домой, то лег на кровать, руки к животу прижал, согнулся пополам и пробормотал: «Сволочи. Подонки». Упрямого Колобова пытались «продавить» все по очереди, включая стажера и Настю, но результата это не дало. Упал, и все тут. Только время потеряли. Однако при этом заметили, что чем упорнее отрицал Василий, что его избили, тем болезненнее реагировал на любое упоминание о подруге своей жены Вике. В конце концов решили проверить, не связан ли был женолюбивый продавец импортных сигарет с Викой амурными делами, о которых никто не знал. Может быть, в этом деле все куда проще и мотивом убийства явилась ревность? Как версия — вполне годилось. И тогда телефонный звонок мог быть сообщением от Вики о том, что она уезжает куда-нибудь с Василием. Судя по тому, что они узнали о характере девушки, она бы не постеснялась сказать об этом Борису. После убийства, совершенного, вполне вероятно, Колобовым, Борис и Ольга принимают решение не выдавать убийцу. Мало ли по каким причинам… К тому же со смертью Вики решались сами собой их личные проблемы, слабохарактерному Борису не нужно больше думать о том, как расстаться с Ереминой, а Леля получала реальный шанс на нормальную семейную жизнь с художником. Тем более оба они очень хотели иметь детей. В этом уравнении стертая запись на кассете оказывалась к месту, но при чем тут избиение Колобова? А может, ни при чем? Оно вообще не имеет к убийству никакого отношения, и не надо пытаться искусственно впрячь в одну упряжку «коня и трепетную лань»?..