Украду тебя у судьбы

Не только ради денег, нет. За ними – в последнюю очередь. Ей нужны подробности. Уж слишком прикипела она к Любимову. Слишком мало времени прошло, но когда влюбляются впервые, это всегда происходит неожиданно, не к месту, не вовремя. По плану делаются только дела и устраиваются браки по расчёту.

Сегодня она вошла без стука – потянула ручку на себя и перешагнула порог. Прошла несколько шагов и села на стул, что стоял напротив его стола. Руки на коленях сложила. Обыденно, без лишних эмоций.

– Я одна. И вы можете не волноваться. Не знаю, чем вас пугает или отталкивает Андрей, но я бы не хотела, чтобы ваше предвзятое отношение к нему как-то влияло на всё остальное.

Самохин пытается не улыбаться. Храбрая девочка, что не знает жизни. Смелая, но беспомощная, как котёнок, у которого только недавно открылись глаза.

– Всю свою неприязнь или претензии я выскажу господину Любимову сам. Не стоит защищать грудью человека, которого вы, по сути, плохо знаете, Иванна. Для меня важнее не наши с ним недоразумения, а дело, которое я хочу закончить. Я хочу сделать вас богатой. А дальше… вы вольны самостоятельно набивать шишки и делать опрометчивые поступки. Нельзя прожить за другого человека жизнь. И навязывать вам я ничего не желаю.

Она не пугается, но становится острой, как струна, что ещё не научилась звенеть, потому что не поставлена на нужный инструмент, но вполне может послужить оружием в умелых руках.

– Вы говорили, ему что-то угрожает, – вот истинная причина, почему она пришла сюда. Всё остальное Иву интересует мало.

– Я такого не говорил, – прячет Самохин глаза под веками.

Он всё ещё не отошёл. Плохо спит по ночам. Но бессонница уже не так жестоко терзает его, не сжимает стальной рукой горло. Может, потому, что Самохин больше не боится. А если и боится, то как-то вяло: не зная врага, сложно воспринимать за оппонента любую тень. Легче поверить, что всё закончилось и сумасшедшая старуха больше никогда не будет им манипулировать, заставлять делать что-то против воли.

– Я сказал, что у него проблемы. И, возможно, не только финансовые. Вы знаете, например, что у него достаточно прибыльное дело и не совсем маленькая фирма?

Нет, она этого не знала и никогда не спрашивала. На лице всё написано. И по тому, как судорожно сжались пальцы на Ивиных коленях, Самохин понимает, что она сейчас отчаянно думает, как помочь Любимову. Наивная девочка.

– Возможно, отцовских денег не хватит, чтобы вытянуть его из ямы. Если, конечно, сведения верны. Потому что остаётся некий процент лжи. Я бы в современной жизни никому не доверял. И, думаю, он не обрадуется, если вы его спросите. Хотя это ваше дело – сообщать невесёлую новость или подождать, пока либо он сам обнаружит, либо ему повезёт, и моя информация окажется ложью.

– Спасибо. Я подумаю.

Кратко и по существу. Она ещё не решила и колеблется. Это хорошо. С одной стороны. С другой – Самохину не улыбалось, что наследство Кудрявцева может ухнуть в финансовую дыру и не послужить прямой наследнице верой и правдой. Так, как хотел его друг.

Но кто он такой, чтобы приказывать или командовать? Всё, что мог, Самохин сделал. Остаётся последний шаг.

– Что вам оставил Сергей? И давайте уже покончим с этим.

Ива наклоняет голову вперёд. Светлая прядь падает ей на глаза.

– Ключ. Он оставил мне ключ. Но я не уверена, что должна вам его отдавать.

Ива

Он запнулся, повисла пауза, а затем Самохин расхохотался. До слёз. Снял очки, смахивал слезинки кончиками пухлых пальцев, долго тёр стёкла бархатной тряпицей. Лысина у него покраснела. Нотариус качал головой, словно не мог поверить в те слова, что я произнесла.

– Это самый светлый миг за последнее время, Ива – произнёс он с придыханием. Дмитрий Давыдович дышал так, словно пробежал с километр – не меньше. – Да, мы все, наверное, заслужили подозрения. Слишком уж плотные вихри вокруг вас и этих денег.

Он побарабанил пальцами по столу. Затем, спохватившись, надел очки на нос.

– У вас есть ключ, и вы не знаете, что с ним делать.

Он был не прав, попал пальцем в небо. Отец оставил мне сухие инструкции. Но сейчас, наверное, всё равно не стоило очертя голову кидаться за этим призрачным богатством. У меня нет карточек. Хотя, возможно, не проблема открыть новые счета. Я не знаю, сколько там. Полагаю, много. Особенно для меня. И я не знаю, что делать с такой кучей денег, а не с ключом, который всегда ношу с собой.

Самохин прав: мне нужна помощь. Желательно юриста, человека, который понимает в этом толк. Сможет дать дельный совет. Но у меня нет уверенности. Я не доверяю ему – он прав. А потом мне становится стыдно.

Самохин пришёл, чтобы спасти меня от сумасшедшей бабки. Всё время был рядом, по-своему заботился. Рисковал собой, в конце концов. А мне нельзя, нельзя вести себя как жертва. Бесконечно оглядываться, сходить с ума, вглядываться в людей и подспудно искать подвох. Ожидать гадости. Но в последнее время я только то и делаю. И это ужасно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍