Украду тебя у судьбы

Я так и не понял, зачем Самохину это нужно, но согласился на его условия быстро. Чёрт с ним, пусть едет, лишь бы добраться до этого неуловимого Бодрова!

Я почему-то психовал и сходил с ума от любой мало-мальской задержки. Что-то гнало меня вперёд. Всё время накрывало ощущение, что я опаздываю, что любое промедление – опасность, риск, и если я не успею, то случится что-то по-настоящему ужасное.

Это как предчувствие. Какое-то нерационально-неправильное чувство, что захватило моё сознание в плен и не хотело отпускать.

Мы встретились неподалёку от моего дома. Самохин заскочил в мою машину.

– Так оно будет лучше и быстрее, – отдувался он, пытаясь успокоить шумное дыхание. Вы с водителем? – крутит головой, оглядываясь. Прямо источник бесконечной энергии. – Замечательно!

– Было бы смешно, если б я сел за руль, – язвлю, не сдержавшись.

– Да, было бы интересно, – соглашается Самохин.

– Я ещё и с охраной. Почётный эскорт.

– Почти свадебный, – склоняет нотариус лысую голову, пряча весёлые глаза.

Он совсем не похож на того затюканного Самохина, которого я помнил. Совершенно другой человек. Но гадать, что у него произошло, нет сил. Мы движемся в нужном направлении, и этого пока довольно. Позже можно будет расспросить.

Пока мы едем, Самохин вовсю трещит по телефону. Слишком бодрый и деятельный. Это раздражает. Сам не пойму, почему я так взвинчен. Может, оттого, что он что-то знает об Иве, а я – нет. И точно знаю, что он не расскажет.

Я бы мог с ней, наверное, сам встретиться. Ведь уже знаю, где она и с кем. Наверное, я оттягивал. И вроде поводов сомневаться в Иве нет, и всё равно – удушающая жабья ревность – хватает за горло и душит.

Я даю себе слово не медлить больше. Вот только с Бодровым разберусь.

– Я договорился. В посёлок нас пропустят, – Самохин – само очарование.

Я сухо киваю. Он светится от счастья, а я не могу на это смотреть. Завидую, что ли? Сам себя не пойму.

Этот посёлок чем-то похож на наш, но поэлитнее. Покруче, наверное. Здесь и охрана суровее, и дома побогаче. Почувствуй разницу – дыхание больших денег, называется.

– Надеюсь, нас не заставят ждать у ворот, – бормочет Самохин, наблюдая, как двое охранников помогают мне сесть в инвалидное кресло. Замечательная штука при моих проблемах. Даёт хоть какое-то ощущение свободы. По крайней мере, я могу передвигаться самостоятельно.

– Готовы? – окидывает меня острым взглядом Самохин. От добряка тюфяка в нём ничего не осталось. Теперь видно, чем он берёт и приумножает своих клиентов. Такой Самохин весьма выгодно смотрится, несмотря на мешковатую внешность.

Я киваю. Он нажимает на звонок.

Наконец-то закончится эта гонка.

Ива

– Седой монстр – это Бодров? – тихо спрашиваю Ника, пока мы идём за Радой вслед.

Ник дёргает плечом.

– Не знаю. Я никогда не видел Бодрова-отца лицом к лицу. Мельком и на фотографиях. Рада не хотела, чтобы мы знакомились.

На Раду страшно смотреть. Она похожа на раненого зверька. Бежит куда-то целеустремлённо вперёд, а у меня ноги плохо идут. Ник меня поддерживает.

На самом деле, я испытываю облегчение, когда вижу мужчину, что жарит мясо. Чем-то похож, но не тот, кто нас сюда приволок.

– Евгения! Уведите ребёнка! – машет Радка бутылкой вина, что зажала в руке и никак не может расстаться.

Испуганная нянька спешит увести Нику, что кидает тоскливые взгляды на Никиту, но молчит. В глазах её – вселенская обида, но Раду не остановить.

Ник на мгновение прижимает дочь к себе.

– Не грусти. Слушай маму. Мы скоро увидимся. Нужно потерпеть немного, ладно?

Ника кивает и, нехотя, плетётся за нянькой. Ребёнку хочется остаться здесь, но у Рады такой вид, что лучше послушаться. Как только они с няней сворачивают за поворот, Рада наступает на отца.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать, папочка? – машет она в нашу сторону бутылкой.

Бодров кидает на нас раздражённый взгляд. Он не понимает, чего от него хотят.

– А что я должен рассказать?

–Вот! – снова тычет она в нас бутылкой. – Я их нашла запертыми в подвале твоего дома! Между прочим, это моя сестра по матери и мой муж, отец Ники! Ты что, решил всех извести, кто мне дорог? Ну, тогда надо было и мать туда же на цепь посадить.

– Рада, думай, что говоришь, – у Бодрова глаза кровью налились от сдерживаемой ярости.

– Это не он, Рад, – подаёт голос Ник. – Нас сюда не твой отец привёз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На миг она теряется. Становится беспомощной, как нашкодивший ребёнок.

– Что происходит? – холодного интересуется Радкин отец. Слишком жёсткий и неуютный. Не зря его боялась наша мать.

– Ну, вот, – снова машет бутылкой Рада и падает на стул. – Я вина к шашлыкам принесла, пап. А заодно спасла сестру и мужа из застенков твоего подвала. Думала, ты мне расскажешь, как они туда попали. Она – дочь Кудрявцева. Он – сын Репина. Вполне вписываются в список людей, которых ты ненавидишь.

Взгляд у Бодрова тяжелеет. Большие руки тяжело падают вдоль тела.

– Я не подарок, конечно, но и не убийца.