Украду тебя у судьбы

Пока мы едем, я устраиваю допрос с пристрастием. Судя по всему, их похитил тот же человек, что и Женю по голове ударил. Мы делимся новостями, Ива ужасается тому, что её Идол в больницу попал, но всё это далеко-далеко сейчас. Близко – наши тела и взгляды. Я бы истерзал её поцелуями, не будь машина полна посторонних людей.

Это изощрённая пытка – быть настолько близко и почти не касаться её. Переплетённые пальцы не в счёт.

Я не помню, как мы высадили Самохина. Не помню, как доехали до дома. Помню лишь, что радовался: дети с няней у матери. И сегодня я их не заберу. Надо позвонить. Но позже.

– Ива, – зарываюсь лицом в её плоский живот. Притягиваю к себе поближе. Касаюсь губами её одежды и злюсь, что она до сих пор не обнажённая.

– Мой Андрей, – прижимает она к себе мою голову, ерошит пальцами волосы.

Моя, моя, моя! Самая желанная, любимая женщина! Никогда я не чувствовал себя таким сильным и таким слабым одновременно. Злился на беспомощность, закованную в гипс ногу, жаждал обладать, целовать, дарить нежность и ласку и сидел, боясь пошевелиться. Только бы не нарушить эту трепетное единение.

– Ты не бойся, – шепчет моя девочка. – Я всё сделаю сама.

И тонкими руками укладывает меня на постель, помогает получше пристроить травмированную ногу, расстёгивает рубашку, тщательно выпутывая из петелек пуговки. И пока она не коснулась штанов, я останавливаю её руки.

– Ива, – голос у меня срывается. – Посмотри на меня.

Она поднимает настороженные глаза. Немного сбита с толку, но это не страшно.

– Я люблю тебя. Выходи за меня замуж. Не через год, не когда-то там ещё, а сейчас. А потом… будем жить, думать, мечтать. Заработаем деньги и уедем за границу, лечить тебя. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Только давай больше не расставаться. Хватит бегать от меня. Это не твой доброжелатель меня сбил, а бывшая жена. Так что нет никакой гарантии, что завтра не случится что-то ещё, совершенно не связанное с тобой и Кудрявцевским наследством. Даже разорял меня Бодров по указке Лиды.

Она садится рядом, в ногах. Смотрит на меня с таким обожанием, что мне становится трудно дышать.

– Я тоже тебя люблю. Очень-очень. И замуж выйду, и никуда не уйду. Вылечусь и рожу тебе детей. Я выросла, не зная людей и любви. Шагала по жизни одна и не стремилась сближаться с людьми. Ты изменил меня. И, пусть простит меня отец, подарил намного больше, чем он. Потому что дом – это хорошо, а человек рядом, который тебя любит, – лучше.

Это может показаться смешным, но я взрослела. Росла все те дни, что мы провели вместе. Каждый день дарил какие-то открытия. Я училась понимать окружающих. Заботиться о детях и коте.

А ещё ты пообещал мне это, – достаёт она из кармана сложенный вдвое листок из блокнота.

Я помню, что там написано. Четыре слова. Самохин всё же отдал ей мою записку.

– Украду тебя у судьбы, – произношу вслух. – Ничего не изменилось, Ива. Украду, потому что ты мне нужна. Постоянно нужна рядом.

– Как и ты мне, Андрей. Поэтому я здесь. Я хотела позвонить тебе, но не успела. Но почти всё позади, и это главное.

– Иди сюда, – прошу. И мне не нужно повторять дважды.

Её губы касаются моих. Ива раздевается сама и раздевает меня. Поцелуи её легки, как дуновение ветра, но я завожусь, как сумасшедший от Ивиных почти невинных ласк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тише, тише, – успокаивает она меня.

А затем она садится сверху, и всё становится неважно. Движется плавно, лёгкая и стремительная. Неторопливая и сводящая с ума.

Мы осторожны, конечно же, осторожны, но нежность выплёскивается через край, заполняет нас от головы до ног, и мы растворяемся друг в друге, любим так, что тела и души поют в унисон.

– Ты моя единственная и неповторимая, – шепчу, прижимая Иву к себе.

– Ты самый лучший и единственный мой мужчина, – целует Ива меня в уголок губ. – Не могу надышаться тобой, насмотреться не могу. Как же мне не хватало тебя всё это время.

– Ты пыталась по-своему защитить меня и детей, – какой-то частью рацио, что живёт во мне, я понимаю её порыв. – Но больше так не делай, ладно? Давай будем решать все проблемы вместе. Так и проще, и безопаснее. А самое главное – ты рядом, и поэтому я спокоен, могу спать и думать трезво.

– Всё-всё-всё! – смеётся Ива. – Сдалась! Ты победил!

Не знаю, как она, а я засыпаю, расслабленный и удовлетворённый. Я, наверное, и не спал по-настоящему, пока она была непонятно где.

«И, слава богу, больше никаких Репиных рядом», – смешно и стыдно, но именно об этом я думаю перед тем, как провалиться в сон.

Евгений

– Он нашёл её, – говорит Жека, улыбаясь, Марине. – Надеюсь, теперь навсегда. А то душа не на месте.

– И ты наконец успокоишься и начнёшь нормально лечиться, – ворчит любимая женщина, а он глупеет на глазах. Хочется без конца улыбаться, таять, говорить глазами о том, что он её обожает.

Жека понимает, что глаза – хоть и зеркало души, но всё равно молчаливы. А поэтому важные слова нужно произнести вслух. Но он трусит, жутко трусит перед маленькой женщиной, что стала смыслом его жизни.