Украина и соседи: историческая политика. 1987-2018

В похожей тональности высказывались авторы статей в российской прессе: достаточно посмотреть на заголовки публикаций[940].

В битве за «правильную» трактовку прошлого приняли участие и негосударственные организации[941]. В сентябре 2009 года в Тирасполе состоялась конференция «Приднестровье и Северная война: история и современность». Организаторами конференции стали Фонд современной истории[942], Приднестровский филиал Института стран СНГ[943] и Тираспольский университет. О направленности мероприятия говорит обращение к украинским властям, принятое участниками конференции. «Научное сообщество историков, — говорилось в обращении, — обращается к облеченному властью руководству Украины с призывом отказаться от губительного курса, направленного на ухудшение традиционных братских отношений между российским и украинским народами, фальсификации нашей общей истории, подчинения исторического прошлого сиюминутным интересам постоянно меняющейся политической конъюнктуры»[944]. Достаточно красноречивым был список докладов конференции: «Полтавская победа и становление новой великой державы — России»; «Полтавская битва — герои и предатели»; «Анафематствование Мазепы»; «Мазепа в интерпретации Пушкина»; «Петр Великий — выдающийся полководец»; «Критика фальсификаций и извращенного восприятия исторических событий Полтавской битвы»[945]. Стоит обратить внимание, что за год до этого те же самые организации провели конференцию «Политическая фальсификация истории как барьер на пути демократического реформирования международных отношений на постсоветском пространстве»[946].

Если в случае с Голодомором и чествованием ОУН и УПА речь шла преимущественно о расхождениях, порожденных конфликтом между советской и национальной/националистической моделями коллективной/исторической памяти, то в случае с Полтавской баталией и чествованием И. Мазепы затрагивались проблемы с куда более давней традицией. Со времен Петра I Мазепа трактовался в России как предатель. Он был предан анафеме еще в XVIII веке, и попытки В. Ющенко обсудить снятие анафемы иерархами православной церкви Московского патриархата не встретили ни малейшего сочувствия. То обстоятельство, что И. Мазепа чествовался на Украине как национальный герой и борец за независимость, только усиливало раздражение. На Украине же претензии на «правильное» прочтение и оценку истории рассматривались как традиционное для России посягательство на суверенитет Украины, непризнание суверенности украинской нации, неуважение к украинской истории. В самой России либеральная интеллигенция критически воспринимала действия по «перевоспитанию» украинцев: «Мы ругаем украинцев за то, что они „политизируют историю“, но сами с плохо скрываемым наслаждением делаем то же, что и они»[947].

Следует заметить, что как в официальных украинских интерпретациях «общего» прошлого, так и в популярных и даже академических репрезентациях действительно присутствовали постколониальные мотивы, предполагавшие негативную трактовку России как враждебного Другого[948]. Национализация истории, двигавшаяся по руслу этнонационального канона, сама по себе предполагала такой подход, а «борьба за независимость Украины», представленная в рамках такого канона, не могла не порождать ксенофобские коннотации и метафоры. Это и представлялось Россией как разгул украинского национализма.

Заметим, что социологические замеры свидетельствуют о том, что в украинском обществе в целом даже в разгар войн памяти и массированных манипуляций на тему «антироссийских настроений и национализма» преобладало позитивное отношение к россиянам. По разным опросам, в 2006–2009 годах хорошо к России относились от 71 % до 88 % украинских респондентов, плохо — от 7 до 15 %[949]. В России именно в этот период наблюдался резкий спад позитивного отношения к украинцам и всплеск негативного: в 2006-м хорошо к украинцам относились почти 70 %, плохо — чуть больше 20 %, а в 2009 году эти показатели составили 29 и 62 %[950].

Зимой 2010 года российское высшее политическое руководство получило еще одну возможность высказаться по поводу исторической политики на Украине. Присвоение С. Бандере звания «Герой Украины» премьер-министр В. Путин прокомментировал как плевок «оранжевой власти» в лицо своим спонсорам (видимо, имелись в виду американцы и Евросоюз)[951].