Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Следовательно, главная беда современного украинского литературного языка в том, что он похож на русский. И если мы изменим его фонетику и расширим лексический ряд за счет заимствований из польского, немецкого, английского или любого другого западного языка, то получим настоящий украинский язык, не засоренный русизмами. Не стоит долго развивать этот сюжет: его абсурдность очевидна. Украинский и русский языки в своей родословной имеют общее начало — древнерусский язык. Вот потому у них есть право на весь лексический ряд, который сохранили для нас памятники письменности времен Киевской Руси. Подавляющее большинство слов, которые принято считать русскими в украинском языке, на самом деле древнерусские, и по сути они настолько же русские, насколько и украинские. Извлечение их из современного украинского языка было бы равнозначно отречению от нашей древнерусской первородности.

Не выдерживает критики и непреодолимое желание некоторых реформаторов максимально учесть особенности языка украинской диаспоры. Не приведи господи, чтобы мы пошли этим путем. Тогда мы вообще потеряем язык. В диаспорном украинском языке царит такой хаос правописания, что о едином нормативном языке не стоит и говорить. Яр. Славутич, критикуя диаспорных реформаторов украинского языка, заметил, что они «то смотрят на букву „ѓ“ как на священную неприкасаемую корову, то употребление твердой „л“ рассматривают как измену и переход в московский лагерь»[82]. Невероятная путаница произошла и в орфографии иностранных слов диаспорного языка. Кроме того, их натурализм меняет до неузнаваемости украинский язык: каледж, гелікоптер, стейт, гайвей, окей и пр.

Драматическим было бы возвращение к правописанию 1928-1929 годов. Даже если бы это правописание было идеальным. Но с ним Украина прожила всего четыре года, в то время как правописание 1933 года (с определенными последующими уточнениями), полностью подчиненное надднепровской традиции правописания, юридически действует и сегодня. Не считаться с этим фактом невозможно. Несколько поколений создателей и пользователей языка опиралось именно на это правописание. Был создан хороший и достаточно обработанный украинский литературный язык, который нередко называют соловьиным или калиновым. Все наше литературное наследие — от И. Котляревского до Бориса Олийныка — создано и опубликовано на этом языке. Так неужели сегодня мы должны ставить под сомнение его подлинность?

Правописание 1928-1929 годов не было не только идеальным, но и вообще жизнеспособным. Об этом говорил еще его создатель Ив. Огиенко. Об этом говорили и языковеды последующих поколений. Пожалуй, ценнейшее замечание сделал Ю. Шевелев, один из ведущих языковедов диаспоры. Он утверждал: «Правописание 1928-1929 гг., несмотря на то что оно было добросовестно обработано выдающимися языковедами, оказалось нереальным, обреченным на провал. С самого начала его приняли негативно, придерживались неохотно. Желаемое соединение двух правописаний, двух традиций правописания не состоялось, да и едва ли могло бы состояться при сохранении их обоих в своеобразном, искусственно навязанном компромиссе... новая норма не отвечала ни одной традиции»[83].

Все сказанное о правописании 1928-1929 годов можно повторить и по отношению к его новой редакции, которую готовит сегодня Украинская национальная комиссия по вопросам правописания. Зачем дважды наступать на одни и те же грабли? Не надо быть языковедом, чтобы понять: нет никакой возможности создать систему норм, которые бы одновременно охватывали нормативную сферу украинского «материкового» литературного языка и диалектов украинской диаспоры. Мы подразумеваем, как правило, под последними преимущественно американских или канадских украинцев, но есть же и те, кто живет в странах Западной Европы, в Австралии, Аргентине, России, Беларуси, Казахстане. Исповедуя принцип объединения, должны бы учитывать в новом правописании язык и их диаспор тоже.

На самом же деле ничего подобного делать не надо. Тут уместно сослаться на авторитет Ю. Шевелева. Он напоминает: «Правописание не должно сражаться с языком, не должно навязывать ему то, что чуждо. Сущность правописания в том, чтобы формулировать правила, по которым надо писать то, что есть в языке, а не реформировать язык способами правописания»[84].

Считаю, что лучшим результатом работы Национальной комиссии по правописанию было бы утверждение в правах действующего сегодня украинского правописания. Оно не требует никаких реформ. А потому не стоит искать себе горя там, где его нет. Потому что ко всем бедам — экономическим, социальным, экологическим, — которые переживает сегодня Украина, мы, вопреки здравому смыслу, пытаемся добавить еще и беду из-за реформы языка.

Русский язык: иностранный или родной?