Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Философ И. Ильин утверждал, что «национальное духовное единство», или «великое духовное „мы“», является самой сущностью Родины. У нас этого великого духовного «мы» нет. Есть множество «я». И если мы не изменим приоритеты нашей жизни, трудно надеяться, что Украина состоится как самодостаточное государство.

6. Украинцы, конечно, не русские, но еще меньше — европейцы

Предложенный заголовок является, по сути, общим ответом на статью московского политолога А. С. Ципко, убеждающего читателей в том, что невозможность интеграции Украины в Таможенный союз, как и в Евразийский, обусловлена какой-то особой ее европейскостью[100]. Причем убеждающего с такой страстью, как будто он лично имеет к этому отношение. Государственная независимость Украины (чего будто бы никак не могут понять нынешние власти предержащие России, но в чем он совершенно уверен) — это независимость прежде всего от России, а ее гарантом является Запад.

Если бы я не знал, кому принадлежат эти слова, то мог бы подумать, что произнесены они кем-либо из «щирих» националистов. Именно такими речами они пугают украинских обывателей: «Россия спит и видит, как бы вернуть Украину в прежнюю колониальную зависимость, а чтобы этого не случилось, необходимо срочно вступать в НАТО и интегрироваться в ЕС». Не знаю, кто посвятил А. С. Ципко в столь коварные замыслы зловещей России, но должен его огорчить: на Украине этой страшилке верят немногие.

Большая часть статьи А. С. Ципко посвящена обоснованию тезиса о вечной вражде украинцев к России — как по причине имевших место расправ над ними великороссов, так и в силу совершенно разной их ментальности и культуры. Среди исторических фактов, подтверждающих вывод автора, уже привычный набор, постоянно присутствующий и в рассуждениях украинских националистов. Это Переяславская рада, будто бы задуманная казацкой старшиной не как исторический выбор украинского народа, а как тактический ход. Это зверства Меншикова во время Русско-шведской войны, учиненные над защитниками города Батурина, в результате которых было «перебито 60 тыс. человек, включая и мирное население». И, разумеется, голодомор 1932-1933 годов, уничтоживший украинское крестьянство...

А. С. Ципко подает свои суждения об исторических фактах как непреложную истину, при этом обвиняет не названных по имени «горе-специалистов» по украинскому вопросу и политическую элиту России в том, что они не понимают: превращение Украины в независимое национальное государство «неизбежно ведет к переоценке всей совместной русско-украинской истории». Я лично не убежден в такой неизбежности. Более того, уверен, что она может привести (и уже приводит) к потери нравственных ориентиров. К сожалению, это имеет место и в статье А. С. Ципко, поражающего, в частности, астрономической цифрой потерь батуринцев в 1708 году, равно как и постигнутой им истиной, что «для украинского казачества ненавистные ляхи были в культурном и политическом отношении ближе, чем московиты»[101].

Ни то ни другое утверждение не выдерживает критики. Возможно, на уровне философского обобщения мысли А. С. Ципко о том, что «Украина пришла в Россию с Запада», а «украинская нация сформировалась в рамках литовско-польского мира», не вызывают неприятия, но исторически они, мягко говоря, некорректны. Как и утверждение, что «русская нация формировалась в рамках империи Чингис-хана». Во-первых, для столь раннего времени о формировании наций говорить вообще не приходится, во-вторых, и русская, и малорусская (украинская) народности вышли из единой древнерусской и определенно сформировались в рамках византийско-православного мира.

Позднее, после Брестской унии 1596 года, западная часть нынешней Украины была насильственно переподчинена польскими властями Римскому престолу, однако на остальной ее территории украинцы продолжали стойко держаться веры отцов и дедов. Разумеется, это событие, как и длительное нахождение западноукраинских земель в составе Австро-Венгрии и Польши, не могло не наложить отпечатка на культуру и ментальность населения. И, конечно же, Западная, а не какая-то «Правобережная Украина», является сегодня основным ходатаем нашей евроинтеграции.

Через всю статью А. С. Ципко красной нитью проходит сравнение деспотической России с ее «жестокими пытками» и либерально-демократической Польши, якобы открывавшей украинцам широкий доступ в университеты Европы. Перечислив больше десяти европейских городов, автор воодушевленно восклицает: «Вот где можно было встретить с конца XVII века украинскую молодежь в качестве студентов тамошних университетов, колледжей и школ».