Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Трудно понять, почему Петр Алексеевич так непоколебимо уверен в своей правоте. Может, все же стоило хотя бы подискутировать на ту тему? Ведь речь идет не о чем-то незнаемом и крамольном. Федеративную форму государственного устройства имеют многие европейские страны, вхождением в семью которых вы так озабочены. Да и США, ставшие нашим главным политическим наставником, — тоже федерация.

Признаюсь, у меня нет ликования по поводу ухода от нас Крыма. Не тешит и подобная перспектива для Донбасса, которая в случае отказа от Минских соглашений может стать реальностью. Есть только чувство горечи от того, что с нами не хотят жить. И ничего позитивного для Украины, как утверждал львовский журналист, в этом нет. Это не очищение от каких-то «региональных вирусов», а банальный распад, вызванный не в последнюю очередь стремлением сделать нашу страну мононациональной. Разве мы не были свидетелями антироссийской истерии госпожи Фарион, разве не слышали немыслимого в цивилизованном мире слогана «чемодан — вокзал — Россия»?

Господин Дроздов полагал, что с отпадением Крыма и Донбасса «мы наконец получили шанс сохранить свою кровь чистой». Но если будем очищаться таким способом, тогда нам придется расстаться еще не с одним регионом, в котором, с точки зрения «щирого» украинца, также живут «неадекваты» и «ватники». Может, лучше заняться созданием для них более приемлемых условий жизни на Украине и отказаться от оскорбляющих их человеческое достоинство пренебрежительных эпитетов?

4 сентября 2015 года случилось мне посмотреть шоу Савика Шустера, посвященное проблемам, связанным с принятием Верховной радой в первом чтении Закона о децентрализации и террористическим актом под ее стенами. На меня оно произвело удручающее впечатление. Вот уж где было много «я». Политические и партийные лидеры произносили длинные монологи, с упоением слушали самих себя и совершенно не слышали других. Голосовавших за закон обвиняли в предательстве идеалов Майдана и даже Украины. Однако ни один из участников передачи так и не объяснил вразумительно, чем предлагаемая децентрализация угрожает Украине. Заявление Ю. Луценко, что закон органично связан с выполнением Минских соглашений, еще сильнее накалило обстановку. Для большинства собравшихся в студии, судя по всему, эти соглашения — тоже предательство интересов Украины, и следовать им они не собираются. Поражало необъяснимое ожесточение споривших. Ведь за исключением руководителя оппозиционной фракции в парламенте Ю. Бойко все другие вышли, что называется, из майданной «шинели».

В еще более ожесточенной обстановке проходят заседания Верховной рады, где также преобладает атмосфера эгоистического индивидуализма, даже тогда, когда подавляющее большинство депутатов представляют одну идеологическую силу и входят в единую коалицию. Каждый считается только со своим мнением.

Эта особенность украинского менталитета не кажется мне достойной восхищения. Тем не менее она находит своих почитателей не только в журналистской, но и в научной среде. За годы независимости появилось много работ, в которых обосновывается идея так называемого человекоцентризма, будто бы имманентно присущего украинскому народу, но утраченного в годы советской власти. В одной из них авторы С. И. Пирожков и Н. В. Хамитов утверждают, что в наше время принципиально необходим парадигмальный поворот от социоцентризма советского и постсоветского времени к человекоцентризму. Это, как они считают, должно стать основой продуктивного развития украинского общества, что избавит его от остатков тоталитарного мышления[99].

Теория человекоцентризма скорее модная, чем верная. В социально структурированном обществе человек не может быть в центре бытия. Он существо социальное, коллективное, и его личные интересы не могут стоять выше общинных, а иначе не было бы социального развития, общество не смогло бы обрести гражданские формы жизни. Можно, по-видимому, согласиться с тем, что украинцы всегда больше тяготели к индивидуальному. Об этом говорят и поговорки: «моя хата з краю, нічого не знаю». Но в этом не столько их преимущество, сколько недостаток. Быть может, именно эта ментальная черта и стала причиной того, что попытки создания собственного государства, будь то в казацкие времена или в годы Национальной революции 1917-1920 годов, всякий раз оказывались неудачными.

Если мы посмотрим на исторические примеры развития, то увидим, что оно было успешнее там, где коллективные интересы ставились над индивидуальными. В советское время своеобразным отражением именно такой идеи было выражение «раньше думай о Родине, а потом о себе». Аналогичный смысл имеют слова одного из президентов США: «Не спрашивай, что страна может сделать для тебя, спроси себя, что ты можешь сделать для своей страны». Надо признаться, все что мы, прежде всего политическая элита, не живем по этому принципу. Преобладает все тот же человекоцентризм: сначала обустрою себя, а потом и Родину, если для этого останутся силы и средства.