Украина — не Россия

За нашими восточными границами остались и другие территории, осваивавшиеся и заселявшиеся украинцами на протяжении почти трехсот лет — начиная с конца 1630-х годов и вплоть до Первой мировой войны. Когда в 1923–1928 годах производилось исправление и уточнение поспешно проведенной границы между УССР и РСФСР, Украинская Академия наук представила в ЦИК СССР две тщательно выполненные справки, освещавшие данный вопрос. Самые имена авторов этих справок исключали подозрения в научной недобросовестности или политической конъюнктуре. Первую из них, под названием «Историко-этнографические и лингвистические материалы, касающиеся северной границы УССР и РСФСР», составил академик Дмитрий Иванович Багалей, авторитетный историк не только Украины, но и России. Вторая, под названием «К вопросу о восточных границах Украины», принадлежала перу самого Михаила Сергеевича Грушевского, только что вернувшегося из эмиграции. Строго говоря, ученые лишь разъясняли и подкрепляли факты и без того известные, попавшие в дореволюционные справочники и энциклопедии. Они показывали, что удельный вес украинцев в Воронежской и Курской губерниях вполне позволяет привести границы в соответствие с этническими реальностями.[129]

Украина граничила также с бывшей Областью войска Донского, где перед революцией проживало свыше 700 тысяч украинцев. В отличие от курского и воронежского случаев, здесь еще в 1920 году был произведен достаточно заметный перекрой границ в пользу УССР. Правда, сделано это было по причинам, которые удивили бы академическую науку. Москва была в тот момент обеспокоена слабостью «классовой базы» украинских большевиков и постаралась сделать так, чтобы в состав Украины вошло как можно больше пролетарских районов, как украинских по составу населения, так и не совсем. Расширить ряды своих единомышленников в Украине Москва считала в тот момент важнее любых других задач. Впрочем, уже через несколько лет Украина вернула России не только Шахтинско-Донецкий округ с почти сплошь русским населением, но и Таганрогский округ (в городе Таганроге преобладали русские, но по округу в целом украинцы составляли 71,4 % населения!).

Что же касается населенных украинцами частей Курщины и Во-ронежчины, тут дело выглядело совершенно бесспорным и никаких привходящих классовых резонов в нем не просматривалось. Что же помешало целиком передать их Украине? Теперь мы знаем, что: три больших буквы — КМА, да-да, именно она, Курская магнитная аномалия. Лишь в 90-е годы увидели дневной свет документы, объяснившие дело.[130] Кое-какие изменения границ в пользу Украины все же были сделаны. Если до этих изменений Россия (Курская губерния) начиналась на десятой версте железной дороги к востоку от Конотопа, то теперь до нее надо было ехать по той же железной дороге 90 километров. К Украине отошли Путивль и Мирополье, граница была спрямлена в нашу пользу в районе известной станции Хутор Михайловский и еще в ряде мест (где на волость, где на пол-волости). Но все это никак нельзя было назвать полномасштабным этническим размежеванием Украины и России. Если бы рекомендации Грушевского и Багалея были выполнены, в Украине стало бы примерно на миллион украинцев больше. Нам совсем не помешали бы эти люди. Миллион — это совсем немало, если учесть, что по переписи 1926 года в республике жило 29 миллионов человек, из которых украинцы составляли 23 миллиона.

Когда сегодня знакомишься с итогами только что упомянутой переписи населения 1926 года, видишь, что в Северо-Кавказском крае РСФСР в то время вполне могли быть образованы один, а то и два украинских эксклава (то есть частей государства, расположенных отдельно от ее главной территории; аналог — Калиниградская область РФ). Северо-Кавказский край простирался в то время от Воронежской области до Дагестана, он состоял из 15 округов и 6 автономных национальных образований.[131]

Могла ли Украина обрести в послереволюционные годы более адекватные границы? Ведь сразу после гражданской войны большевики еще были готовы на смелые, принципиальные и даже прорывные (то есть истинно революционные) решения. Они признавали, что губернское деление до 1917 года не соответствовало этническому, попирало интересы освобожденных народов, видели необходимость перемен.

В свое время я ознакомился с историей вопроса. Оказалось, что Украину с самого начала прямо предупреждали, чтобы она не принимала свою суверенность слишком всерьез. На III съезде Коммунистической партии Украины в начале марта 1919 года гость из Москвы Яков Свердлов сказал: «Здесь нужно с полной определенностью подчеркнуть, что то, что сегодня в силу международных обстоятельств мы выделим в отдельную республику, — Украину, быть может, завтра, с изменением международной обстановки, снова войдет в качестве равноправной части в общероссийскую республику». Фраза корявая и рассогласованная, но смысл ее сомнений не вызывает.