Украина — не Россия

Интересно, что попытка некоторых моих соотечественников оформить мифом наши «исторические права» на Уссурийский край, Кубань, Стародубщину не удалась. Этот миф, я замечаю, не пошел гулять, не увлек украинские массы, не стал важной темой застольных разговоров. Это, во-первых, потому, я думаю, что идея украинской государственности не утвердилась еще достаточно прочно в массовом сознании, государственнический патриотизм еще не поднялся на ту высоту, с которой он уже начинает посматривать вдаль, на другие края (и недоброжелатели это сделают за нас: «Но как только идея украинской государственности прочно утвердится, вот тогда ужо…» и т. д.). Во-вторых, сама идея украинской независимости изначально не предполагала собирания земель. Для идейных отцов нашей независимости само собою разумелось, что наша земля у нас под ногами, что ее нам хватит, что нам не надо ничего приращивать, прихватывать. Изначально подразумевалось все то же: Украина — не Россия.

В отношении Крыма чаще всего задают два вопроса: как украинцы допустили превращение своей обыкновенной, рядовой Крымской области в Крымскую автономную республику и как все же сумели избежать кровопролития потом, когда эту республику попытались оторвать от Украины (мало кто помнит, что первый и последний президент Крыма, например, предоставил банку автономии право эмиссии денег — выпускать их столько, сколько захочет; это, я вам скажу, нечто похлеще фальшивых «чеченских авизо», не говоря уже о других проявлениях воинственного сепаратизма и о таких провокациях, как убийства, одного за другим, известных крымских деятелей).

Основные явления и события новейшей крымской истории, всего, что там происходило с конца восьмидесятых годов, — это явления и события, можно сказать, стандартные, типичные, они ложатся на те страницы всемирной истории, где описываются революционные времена. Все бурлит, прежние законы уже не действуют, а новые еще не появились или не обрели достаточной силы, люди руководствуются не правом, а своими желаниями и порывами, считаются не с реальностью, а с утопией, ведут себя с таким сознательным или бессознательным расчетом, чтобы мир оказался перед свершившимся фактом. Это — социально-политическое творчество низов и новых, обычно недолговечных, верхов. Нередко это подлинное творчество, как Украинская Центральная Рада, например, или объединение Восточной Украины и Западной (Злука) после краха Российской и Австро-Венгерской империй.

Все началось 20 января 1991 года, более чем за полгода до провозглашения независимости Украины. В Крыму состоялся референдум о новом статусе полуострова в Советском Союзе, точнее, о восстановлении довоенной Крымской автономной советской социалистической республики. Горбачев изо всех сил пытался этот процесс ввести в рамки. Что это за рамки, напоминать не надо: рамки Советского Союза и «социализма с человеческим лицом». Он надеялся на новый Союзный договор. Советский Союз был создан в принудительном порядке, это уже признавалось Кремлем, по крайней мере, Горбачевым; теперь решено было оставить прежние рамки, но наполнить их новым, подлинно демократическим, содержанием, сделать так, чтобы в союзе опять оказались все, но на сей раз по-настоящему добровольно. В связи с этим Москва уже не могла себе позволить противостоять таким инициативам, как крымский референдум, тем более, что все понимали, что на деле речь идет о выходе из Украинской Советской Социалистической Республики, а не из Советского Союза — ничего, дескать, страшного. Рассмотрение итогов референдума Верховным советом Украины было одним из первых крупных обсуждений в демократическом духе. Спор был острым, закончился судьбоносным решением: восстановить Крымскую автономию, но — в составе Украины.

Так вот вопрос: почему Верховному Совету было позволено заложить эту «мину» сепаратизма? Почему украинская «номенклатура» допустила сам этот референдум — именно украинская, киевская в частности? На мой взгляд, потому что на дворе был уже 1991 год. Народы Советского Союза бредили, если можно так сказать, демократией. Покушение на демократию в той атмосфере уже вряд ли удалось бы. В то время уже громко звучали голоса за выход Украины из СССР, в Западной Украине — особенно, уже существовал «Рух», он открыто требовал независимости для Украины, а значит и для всех в Советском Союзе, для всех желающих, это подчеркивалось. Нельзя было выступать за независимость Украины и против какой-либо автономии Крыма. Такой двойной стандарт в той атмосфере был невозможен, чем и воспользовались устроители референдума.