Украина скаче. Том II

Иван поехал во второй половине января 14 года и был до конца великой революции на Украине, финансируемой американцами и принесшей великие блага народу. Если раньше, при Януковиче, добром, тихом, нерешительном, все государственные структуры работали, как часы, пенсии повышались, коммунальные структуры работали нормально, то после захвата власти хунтой, все изменилось, все стало с ног на голову. Но народ к этому времени уже был поражен бациллой зомби. Ему можно было отрезать пальцы на руках, на ногах, уши и приставать нож к горлу, а он кричал: долой, долой…москалей, они во всем виноваты.

Онуча Иван вернулся домой вшивый, грязный, вонючий, как старый, задрыпанный козел без гроша в кармане. Но он принес другое богатство – революционный дух.

– Слава Украине! – произнес он, как только переступил порог дома.

– Слава Украине, хайль! – подняла Зина руку вверх. – Ты муженек, вернулся богатым…духовно богатым. Знаешь, я тут сдала всех соседей в округе. Одних сжигали, других распинали, третьих просто отстреливали. Я получила колоссальное удовольствие. Надо их имущество прибрать, а то расхватят другие. Подумай, как это сделать.

– Зина…у тебя такое тело…

– Ваня, иди сперва обмойся, воняет от тебя на километр. А я буду ждать тебя в постели,… я тоже соскучилась. Там в Киеве, у тебя не было никакой бандерки?

– Клянуся…

– Ладно, бегом!

70

После напряженного трудового дня Сеня Яйценюх подсчитывал свои капиталы и всегда приходил к одному и тому же выводу: маловато. И семья разрослась и родственников много и все эти родственники прибавляются и все бедные, казна у них пуста, и его долг помочь, лоб расшибить, но помочь, потому что, кроме него, помочь больше некому. Он чесал за большими ушами, скреб почти до крови, постукивал кулаком по тыкве и, как правило, находил выход. Тут-то он обычно приходил в нормальное состояние, его нервы успокаивались, как после приема успокоительного, либо после сауны с подружкой.

– Завтра же начну действовать! – произнес он громко, так что самая младшая дочка вздрогнула и спрятала личико матери в подол.

– Не обращай внимания, – сказала мать, поглаживая девочку по головке. – Наш папа всегда орет.

– Так он же олатор, я знаю, но почему стаканы звенят, когда он олаторствует?

– Надо водой наполнить. Я сейчас это сделаю, успокойся доченька.

Однако в три часа ночи, в отдельной спальне только для премьера, снова раздались крики. Жена приподняла голову, бокалы перестали звенеть, и она накрыла голову подушкой и заснула.

Утром, чуть забрезжил свет, Сеня уже был на ногах, пил кофе, а потом выскочил на улицу. Водитель Абрам уже ждал его с заведенным мотором.

– Пишлы! – крякнул Сеня.

– Поехали! – сказал Абрам.

– Я сказал, – пишлы, значит – пишлы. Поехали, это москальское выражение.

Охрана уже знала в лицо Сеню и пропустила, не сверяя с документом. В Совмине еще никого не было. Яйценюх обрадовался. Он стал вытаскивать выдвижные ящики из столов, ворошил бумаги и все складывал в одно место. Получилось что-то похожее на содом, а ему это и нужно было.

Как только появился личный секретарь Заголинский с длинными волосами и шикарными пейсами, он тут же сказал:

– Лева! срочную телеграмму всем бузосменам неньки Украины! Срочно быть у премьера Яйценюха в три часа дня. Лично Пенкуку, лично Фирташу, лично Коломойше, лично Таратуте и прочим бузосменам. Иметь при себе данные о расходах и доходах.

– Слушаюсь, – сказал Лева Заголинский, бывший заведующий палаткой в Бердичеве.

Сеня оглядел все опытным глазом и тут же велел подать вертолет, чтоб вылететь на то место, где будут рыть ров и ограждать колючей проволокой. В 11 утра он уже был на месте, прихватив с собой и работников телевидения. Там уже что-то было. Был небольшой ров, да и колючая поволока валялась свернутая в рулонах. Он лично все заснял на камеру. Даже несколько солдат, переодетых в форму российской армии были засняты, как перебежчики, и на них уже надевали наручники. В час дня Яйценюх уже сидел в вертолете, который тут же начал гудеть, разворачиваться и взял курс на Киев.

«Я вас всех зажму, а потом выжму из вас все соки, – думал Сеня, изредка поглядывая в маленькое окошко салона, чтоб убедиться, что вертолет не заденет за ольху, либо крону тополя. – Я вас не ограблю, нет, я просто получу с вас то, что мне положено. Почему какой-то Пинкук ворочает миллионами, а я живу на жалкую зарплату премьера? И с Ахмета надо содрать побольше, и с Фирташа, моего брата по крови».

На этой мысли вертолет успешно сделал лишний круг, чтоб благополучно приземлиться.

Великий человек спустился по трапу с сумкой через плечо, в которой была камера, с только что отснятой границей, которую российские террористы свободно переходят в любом месте. На выходе его уже встречал водитель Абрам.

– Ну, Абрам, пишлы или поехали?

– Любой еврей сказал бы так: и пишлы и поехали, как вам угодно.

– Здание совета министров на месте? никто не поджег? взрывов не было.