Украина в огне

– Да ладно! Что там, товарищ полковник, насиловать? От «а» до «я» – все абсолютно искусственное и за уши притянутое. И история. И язык. И культура. И менталитет. И теперь все на этом песочке сикось-накось построенное – посыпалось. Виноват же во всем, как водится, кошмарный убийца и жуткое чудовище Деркулов – деток им пугать осталось только: «Прийдэ Кырыл, видрыжэ пуцьку»! Отстойный бука – отдыхает.

– Как много слов…

– Да какой там!

– Конечно. Все в одну кучу свалено.

– Можно и раздельно. Вы, товарищ полковник, на мове – размовляетэ?

– Нет…

– Жаль. Много в жизни потеряли… Знаете, как по-украински будет «медведь»?

– ?..

– «Ведмидь».

– Точно. Слышал.

– Это случай правильного словообразования по законам «мовы творэння». Бывают иногда, как в настоящем языке, и неправильного – «лысыця», например.

– Лиса, что ли?

– Да. Почему – «неправильно». Если следовать окровской логике, то должно быть – «лыцыся»… Или, еще проще – как по-окровски звучит Уильям Шекспир?

– Ну?

– Ылля Трясоспыс!

– Да ладно! Нет такого перевода.

– Да ну, Павел Андреевич – правда! В мой паспорт загляните. И еще в официальные документы миллионов Олэксиев та Мыкол.

– Есть такой перегиб, известно.

– Перегиб был, когда при советской власти на эту пидарастню глаза закрывали. Вспомните, сколько народов было в Союзе?

– Та! Кто считал, Деркулов?

– Правильно! А скольким национальностям дозволялось игнорировать государственный язык и везде, даже в армии, лопотать на своем суржике? А?!

– Отдельные исключения…

– Какие, в жопу, исключения?! Все хохлы – поголовно, особенно – правобережье. Вопрос даже не в уродстве этого – который языком вдруг провозгласили – уебищного диалекта. Вопрос в отрыве, с мясом, целого куска народа. Помните кучмовскую «Украина не Россия». Вот в чем фишка! Все направлено на отстройку, на отторжение от общности. Любая тема хороша, хоть Мазепа, хоть голодомор, хоть бандеровцы. Что угодно! Но главное – язык, почему им и задирали сверх всякой меры.

– Теперь про НАТО…

– Я понимаю, Павел Андреевич, вам смешно, но я все равно – закончу… Ладно – язык. Что уж там! Возьмите историю. Про древних укров, прародителей ариев, говорить вообще не буду – «занад-то»… Да, впрочем, как и историческая колыбель нынешних окров – Запорожская Сечь – откровенная бандитская малина. Звериной Чечне начала девяностых в страшном сне такое не снилось. Ладно, история – по сто раз переписываемая наука. Возьмите культуру… Кто у нас ярче всех зазвездился: Пыдорас Грыгорыч Шевченко, Люся Окраинка, Иван Хренько, кто еще? Почему хохлов не смущает, что все три столпа – бесноватые мракобесы? Откровенно и не стесняясь, хвостика и рожек не пряча. Кобздырь, ко всему прочему, еще и помешанный на крови русофоб. Что, к слову, вовсе не мешает, а помогает(!) канонизации – по идолу в каждом городе – и обязательному заучиванию бездны его текстов детьми во всех учебных заведениях. При этом Пушкин и Гоголь – внеклассное чтение по «зарубежной литературе»…

– Ты про менталитет – забыл…

– Было бы что забывать! В одном наперстке поместится… Что культура, что мировоззрение – мелкая убогая задрота! Сама «мова» всю жизнь была и остается языком села! Одним словом – хуторское, местечковое, кумовское крысятничество. «Моя хата с краю» – центральная мировоззренческая доктрина… Да вообще, не углубляясь, вслушайтесь в само название – Окраина, окраинцы, окраинная культура. Культурная обочина. Страну неправильно назвали. Правильно – Маргиналия. Понимаете?!

– Вот я напоролся сегодня с тобой, Кирилл Аркадьевич! Вот – попал! Ведь просто хотел коньячка попить, воздухом подышать… Нет! Ты – со своим украиножэрством… Правильно хоть сказал-то?

– Правильно… – буркнул собеседник.

– Вот завелся… Тебе не в партизанщину, тебе бы в политику удариться.

– Вам тогда послевоенные репрессии в Бендерстане показались бы легким фокстротом.

– Ну дык мало тебе было места в пропаганде: развернуться негде, хохлам всю правду-матку вбить в темечко саперной лопаткой, так ты в боевые рванул.

– Это – личное.

– Не поладил с кем?

– Да нет. Мне-то чего делить…

– Так чего ушел?

– То – долгая история, Павел Андреевич.

– Ты сегодня куда-то торопишься?

* * *

Двери распахнулись, и на пороге моего кабинета возникла подтянутая фигура начальника службы Стасовой безопасности.

– Ну, что, дружище, готовы – на утро?

Ну, наконец-то! После трехнедельного заданного Скудельниковым марафона попутно решился давно уж наболевший вопрос эвакуации семей. Тема, доставшая всех, но до сего дня – упорно стоявшая колом.

При правлении Бессмертных подобные, так сказать, «личные» вопросы решались по схеме: «Отъебись!» То есть – разбирайся в самостоятельном порядке либо вылизывай у нужных людей и жди благостного позволения пристроиться холуем в хвост очередного транспорта. Да и не было у меня такой возможности, даже если бы, ради своих, и решился полакействовать: Кравец умеет и грузить, и мотивировать – я, при всем желании, с самого начала работы в «контре» не вспомню ни одного нормального выходного.