Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы

Казалось, Н. Махно попадает в совершенно безвыходное положение. «Спасительную соломинку» «батька» в итоге находил в поисках путей примирения с советской властью. Преодолевая физические муки (рана заживала плохо), находясь в перманентном угнетенном состоянии, командир повстанцев с тревогой следил за захватом врангелевцами одного за другим городов «Махновии»: Бердянска, Александровска, Синельникова. 27 сентября В. Белаш передал телеграфом начальнику особого отдела Южного фронта В. Манцеву заявление «батьки» о прекращении борьбы с советской властью и предложил свои услуги в борьбе против П. Врангеля.

Незамедлительно, уже 29 сентября, Политбюро ЦК КП(б)У, рассмотрев обращение Н. Махно, решило начать с ним переговоры, а красноармейским отрядам было приказано немедленно войти с ним в оперативный контакт[1026]. Командующий РПА(м) тут же издал приказ о недопустимости любых действий против красноармейцев и просил руководство последних прекратить военные акции против повстанцев.

В подписанном 2 октября военно-политическом соглашении между правительством УССР (от правительства документ подписал Я. Яковлев (Эпштейн), от командования Красной армии – командующий Южным фронтом М. Фрунзе и члены Реввоенсовета Южного фронта Бела Кун и Гусев) и РПА (документ подписали уполномоченные совета и командования РПА (махновцев) В. Куриленко и Д. Попов) предусматривалось «немедленное освобождение и прекращение преследований в дальнейшем на территории советских республик всех махновцев и анархистов, за исключением тех, кто с оружием выступает против советского правительства…свободное участие в выборах советов, право махновцев и анархистов на вхождение в таковые и свободное участие в подготовке созыва очередного V Всеукраинского съезда Советов, который должен состояться в декабре с. г.»[1027]

В военном отношении предполагалось, что «Революционно-повстанческая армия махновцев входит в состав Вооруженных сил Республики как партизанская, в оперативном отношении подчиняется высшему командованию Красной армии, сохраняет внутри себя установленный ранее распорядок, не внедряя основ и принципов регулярных частей Красной армии…Революционно-повстанческая армия Украины махновцев, продвигаясь по советской территории до фронта и через фронты, не принимает в свои ряды частей Красной армии и тех, кто дезертировал из таковых»[1028]. Было решено также приравнять в льготах семьи махновцев к семьям красноармейцев, обеспечив первых соответствующими документами. Условия соглашения предполагалось немедленно обнародовать[1029].

Очевидно, прав В. Голованов, когда дает следующую оценку документа: «В истории революции, да и вообще в истории большевизма, это была поистине беспрецедентная сделка. После 1918 года, когда большевики вошли в силу, никому, ни одной партии, ни одному движению, не удавалось истребовать у большевиков больше, чем истребовали махновцы. Беспрецедентной была сама форма согласия, заключенного между Повстанческой армией и советским правительством»[1030].

Впрочем, за пределами соглашения остался пункт, на который не согласился Я. Яковлев (Эпштейн). В нем говорилось об организации в районах действия Повстанческой армии «вольных советов» – самоуправляющихся организаций, связанных с правительственными учреждениями советской власти договорными отношениями. Это было возвращение к идее «свободной советской власти» как своеобразного оазиса в большевистской стране.

Несомненно, здесь речь может идти не только о несогласии Я. Яковлева (Эпштейна) решать вопросы, на которые он, естественно, попросту не имел полномочий. Абсолютно утопическими выглядели позиции Н. Махно. Можно лишь предположить, что он снова полагался на судьбу: выиграть время, попытаться интегрироваться в советскую политическую систему (для этого использовать V съезд Советов), накопить новые порции авторитета среди военных, расширить влияние на красноармейскую массу, не останавливаясь перед перспективой переманивания на свою сторону рядовых бойцов.

Поэтому вряд ли во всем можно согласиться с представлениями о чистоте помыслов Н. Махно, о которой говорится в книге В. Голованова[1031].

В этих обстоятельствах удачно сманеврировал и Л. Троцкий, растиражировавший в середине октября во многих газетах статью «Что означает переход Махно на сторону советской власти» (тогда же она вышла и отдельной брошюрой).

Хотя не обошлось без язвительных замечаний персонально в адрес Н. Махно, попыток умаления силы повстанцев, председатель Реввоенсовета приветствовал союзнические настроения «батьки», оговорив необходимость «действительно честного и надежного» поведения. 20 октября 1920 г. в «Коммунисте» появилась статья «Махно и Врангель», в которой говорилось, что опубликованные ранее документы о союзе повстанцев с врангелевцами оказались фальшивыми и никакого союза в действительности не существовало[1032].