Украинская каб(б)ала

– Конечно, для вождя, Тарас, у тебя есть главное качество, а именно: отсутствие наглой и жадной родни. Многие из тех, что взбирались на украинский трон, поначалу были исполнены благих намерений, жаждали не только помахать булавой, но и осчастливить подданных разнообразными благами. Однако в дело всегда вмешивалась жена, дети, родня, которые нашептывали, что президентство – это ненадолго, что только царь может быть бесстрастным судьей, ибо не озабочен грядущими выборами. Эти ближние спешили подвести к правителю нужных людей, которые, раскинув на столе карту державы, жирными пальцами помечали наиболее лакомые куски, которые следует проглотить, а еще лучше поручить это марудное дело доброхотам, которые сами все сделают и принесут на подносе щедрую дань. И вот уже вчерашний герой толпы, ее кумир, ее надежда становится ничтожным фразером в глазах общественности и вызывает законное презрение. А хуже прочего, когда народ, не замечая достойных, тащит на царствование мелкую душонку, которая, проворовавшись, со скорбной миной крутит холеными пальцами под носом одураченной толпы, мол, не поняли вы моего величия, не оценили размах моих мыслей!

– Да как же прервать сию заколдованную цепь? – воскликнул я. – Неужто по всей Украине не сыщется человек честный, праведный, у которого из множества достоинств есть еще изболевшаяся душа?!

– Может, и есть такие люди, – пожал плечами мой хозяин, – да ведь народ не любит скромных, а пуще того косноязычных. Народ слеп и труслив. Он в свою душу заглянуть боится, куда ему ковыряться в чужой! Потому и выбирает крикливых, которые бьют себя кулаком в грудь и слезу пускают в нужном месте, как твой друг Михайла Семенович Щепкин на сцене. Вот не любите вы евреев, но отчаянно лезете в нашу историю, разгадываете феномен Моисея, пытаетесь найти подобную копию среди своих и радуетесь, приметив харизматическое рыло. Вы любуетесь своим выбором, пытаетесь поцеловать посох своего избранника, но никто из вас не смотрит на его ноги! Они должны быть в крови, потому что Моисей проделал весь путь вместе с народом, а не на роскошной карете!..

Разум мой принимал правоту его слов, да и мое долгое отсутствие в земной жизни не позволяло выставлять противные аргументы, но сердце не хотело мириться с тем, что для Украйны опять все замерло на долгие века.

История твердит, что обращение любого народа в скотское состояние происходит не сразу, не единым махом, а исподволь, шаг за шагом, с обманом, подкупом, со ссылкой на непреодолимые обстоятельства, и, если не разорвать эту порочную цепь, народ рухнет в рабскую привычность души, и обратный путь станет тяжкой дорогой для многих поколений.

Горько сознавать, что любовь к Отчизне пролегает через яростную ненависть к порядкам, которые укоренили оборотни, мнящие себя пупом земли. Конечно, хохлом быть сподручнее, замутив историю лживыми баснями о былом величии, каковое даже пристрастный историк не сыщет с лупой. Истинный украинец, мечтающий о благе своего отечества, должен не делить мир на плохие и хорошие нации, а искать в любом народе прежде всего благородство. Какое лицемерие – слышать попреки в адрес русского народа, будто русский мужик, а не свои полтавские, черниговские да слобожанские панки привели Украину в скотское состояние! Да и вина ли поляков, что их отчизну резали на куски имперскими тесаками, швыряя, как кость, дозволение на польскую мову?! Коль хотят мои землячки правду, коли рвут за нее рубаху, пускай возведут над Днепром монумент Жуковскому, Брюллову, княжне Репниной, семейству Толстых – всем, кто спас меня для славы Украины, да чтоб на монументе была бронзовая таблица: «Спасителям Тараса – благодарная Украина». Эти люди вырвали меня из неволи – не кто иной!

– Все-таки решил идти в президенты! – внезапно сказал Семен, на что я помимо воли своей исторгнул страстное:

– Да! Решил! Уж извини мою нескромность, мне не надобно обьяснять народу, кто я таков! Народ сам вознес меня на такую высоту, что даже ангелы летают ниже моих сапог!

– Не обольщайся, Тарас Григорьевич! – улыбнулся он. – Я и сам видел тебя Мессией! Но ты опять призываешь жечь, рубить, ломать, крошить. Чтобы расправиться с родными бусурманами, этого запала, пожалуй, хватит! А что станешь потом делать?

– Как что?! Воспевать хлебороба, способствовать народу в его благих порывах!

– Каким образом?

– Найду! Придумаю! – замешкался я, хотя и не размышлял над тем, что стану делать после того, как истреблю врагов внутренних.

– С кем будешь строить новую Украину? – не унимался он. – Где найдешь честных, у которых, как ты говоришь, «душа изболелась»?

– Найду! – отмахнулся я.

– Ну-ну! – усмехнулся он своей противной улыбочкой. – Ищи!

– Что ты нукаешь?! – взъярился я. – Тебе не дано понять украинскую душу! Вы только тем и занимались, что обдирали православных, спаивали их!..

Он протестующе поднял руку и ледяным тоном произнес:

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее!

– Чего тебе не ясно?! – смутился я, краешком глаза разглядев на обеденном столе початый штоф горилки.