Украинская каб(б)ала

– Чего ж так? – охотно вступил я в беседу. – Где ваши супруги? Небось на работе?

– Какой на работе! – взмахнула рукой махонькая, что сидела посередине. – На кладбище отдыхают!..

Я замешкался и пробормотал нечто неопределенное вроде:

– Да-а, жизнь такая штука. Сегодня здесь, а завтра там…

– Пили что попало, и работали, как каторжные! – подытожила третья в цветастом платке, из которого выбивались седые пряди волос.

– Еврей не обижает тебя? Если обижает, так ты скажи, мы в милицию напишем! – внезапно сменила тему толстуха.

– Непременно напишем! – подхватила маленькая. – Сидит тут, черт поганый, в Израиль не едет, вынюхивает, пакости замышляет. Женка с детьми давно уехала, мать опять же, а он тут затаился!

– Шпиенит! – многозначительно обронила ее подруга.

– Нет, что вы! – запротестовал я. – Семен неплохой человек! Он же того… помог мне обрести…

Я замолчал, размышляя, следует ли пускаться в ненужные подробности, однако разговор подхватила золотозубая толстуха:

– Знаем, знаем! Дохтора сегодня совсем с ума посходили! То собаку трехголовую придумают, то с того света людей возвертают!

– Лучше б они лекарство от радикулита нашли! Как подниму ведро с мусором, так все! Кочергой хожу! – откликнулась подруга.

– Это точно. Зверствуют сверх меры, а людей не лечат! Реформы придумали, чтоб уморить всех!

Толстуха, поерзав, освободила мне место на лавке и с любопытством спросила:

– Ой, а расскажи, милок, как с тобой дело было?

– Какое дело? – притворился я.

– Оживил он тебя как? Подобно царевне из сказки?

– Какой царевне?

– Да ты глухой али дурак? – возмутилась ее товарка. – Сказку про спящую царевну читал? Та тоже сто лет спала, а потом царевич прискакал, живой водой брызнул, она и ожила! У него воды живой сколько хочешь, правда?

– У кого? – уже без притворства удивился я.

– У кого-кого! У жидочка твоего!

– Не знаю, – пробормотал я.

– Да что ты его спрашиваешь, Нюся? – с укоризной заметила маленькая. – Он ведь спал, когда Семка брызгал! Тарас Григорьевич потом проснулся, а до того ничего не соображал!

– А я что говорю? – возмутилась подруга. – Евреи хитрые! Оккупировали Израиль, а там полным-полно святой воды! Светка из третьего подьезда в позапрошлом годе на богомолье туда летала. Само собой, привезла бутылочку воды. Говорит, для омоложения. Ей, правда, не помогло, а другим помогает!

– Да что вода! – рассудительно заметила толстуха. – К воде надобно колдовские слова сказать! А кто ж тебе те слова откроет? Надо мильен заплатить, тогда дадут тебе бумажку с тайными словами, бумажку ту потом надо сжечь, пепел проглотить и водой запить. Вот тогда будет тебе вечная молодость и долгая жизнь!

– Где ж взять-то мильены?!

– У олигархов одолжи, Макаровна! – рассмеялась подружка.

– Да чтоб они сгорели, твои олигархи! – беззлобно выругалась та, что звалась Макаровной, и, посерьезнев, заговорщицки спросила: – Ну, как там, Тарас Григорьевич?

Я малость опешил и осторожно переспросил:

– Где?

– Там! – с нажимом повторила старуха. – В раю!

Вытаращив глаза, я промямлил:

– Собственно, я… – и, опомнившись, произнес торопливо: – Нам нельзя об этом рассказывать! Секрет!

– Жаль, – расстроилась Нюся. – Интересно ведь! А Сталина встречал?

Я окончательно растерялся:

– Н-ну… там народу много… не протолкнуться…

– Сталин его уважал! – подтвердила Макаровна. – При нем вон сколько памятников Кобзарю поставили! И вообще порядок был!

Она заметила девушку, выбежавшую из крайнего подьезда, радостно заерзала:

– Вон! Погляди! Одни проститутки вокруг да жулики! Когда такое было?!

Золотозубая шутливо толкнула меня локтем и игриво спросила:

– А ты что сочиняешь, милый?

Изобразив кислую улыбку, я пробормотал, что сейчас я все больше жизнью интересуюсь, хочу понять, чем дышит народ. Лучше бы я промолчал, ибо водопад сведений обрушился на меня, придавив к лавке. Перебивая друг дружку, старухи стали просвещать меня познаниями воистину энциклопедическими. Я узнал, сколько пятьдесят лет назад стоили буханка хлеба и кило колбасы, вник в подробную биографию начальницы сего домовладения, которая, невзирая на почтенный возраст, также оказалась «проституткой». Затем мне пришлось выслушать инструкцию о том, как правильно голосовать на выборах в парламент и как не продешевить с голосом. Не осталась без внимания и международная обстановка, из которой следовало, что какая-то Ната точит на нас зубы, потому следует держать принцип и не сопротивляться. А когда дело дошло до нынешних министров, депутатов и чиновной мелюзги, я похолодел, не в силах представить, как мой народ выживает в этом мрачном царстве. Однако центральной мишенью старушечьих изобличений все же был наш дом, в котором, оказывается, не сыскать ни одной порядочной женщины (исключая, разумеется, самих старушек), а те, что есть, уложив мужей спать, поголовно спешат к любовникам. Городовой, коего они называют участковым, бьет жену и обижает подростков, начальник дома вместо деревьев для озеленения двора купил себе новый диван, а дворник Митька лазит по почтовым ящикам, таскает оттуда газеты, а когда разносят пенсии, то становится угодливым, вымаливая на пиво.