Украинская революция. 1917-1918

Австро-венгерские представители в Киеве, участвовавшие не слишком активно в подготовке свержения Рады, просто одобрили немецкий план и получали информацию обо всех событиях. Следовательно, переворот был главным образом германо-украинским предприятием. Окружение гетмана ясно показало, что предпочитает, как прежде, иметь дело с более сильной оккупирующей державой, а не с ее партнерами. 4 мая Мумм, например, докладывал, что новый украинский премьер-министр Федор Лизогуб готов тесно сотрудничать с немцами, но что «украинцы не хотят ничего слышать об Австро-Венгрии». Австрийцы ответили холодным и сдержанным отношением к новому украинскому режиму. Немцы откровенно выражали удовлетворение тем, что смена власти в Киеве произошла без прямого участия союзников. Они обращали мало внимания на их недовольство.

Первый месяц вслед за переворотом 29 апреля стал периодом перемен и неопределенности для немцев и гетмана. Хотя немцы испытали большое облегчение в связи с тем, что нашли, наконец, подходящую замену Раде и, очевидно, с самого начала оказывали генералу Скоропадскому солидную поддержку, они все еще были настроены довольно пессимистично в отношении будущего. Они шли на первые сделки с гетманом довольно осмотрительно. Хотя большинство немцев полагали, что до поры до времени альтернативы поддержке новому режиму не предвидится, они неоднократно намекали на временный характер сотрудничества. Касаясь будущего генерала Скоропадского, командующий армейской группой Эйхгорн заявлял в одном из своих докладов следующее: «На данном этапе невозможно предвидеть продолжительность правления Скоропадского. Многое будет зависеть от него самого. Даже более решающим фактором станет способность нового правительства ответственно выполнять свои функции, а также вопрос о том, останется ли; Скоропадский под немецким влиянием».

Немцы медлили с полным признанием правительства гетмана до 2 июня, хотя вскоре после переворота они дали ясно понять, что возвращение к власти украинских социал-революционеров (крупнейшей партии в Раде) исключено. Грёнер даже пошел дальше, сообщив делегации представителей социалистических партий о том, что новый режим уже «признан» Берлином.

Несмотря на сохранявшуюся неясность планов рейха в отношении Украины в начальном периоде гетманского правления, имелось согласие по следующим пунктам: 1. Рада, безусловно, вне власти, но следует добиваться участия в новом правительстве некоторых лидеров украинских социалистов (особенно социалистов-федералистов, вышедших из кабинета Голубовича за несколько дней до переворота). 2. Новое правительство формируется на национальной платформе, украинскому государству следует сохранять полную независимость от России, поддерживая тесные политические и экономические связи с центральными державами.

Вначале Мумм сообщал, что Грёнер тесно сотрудничает с ним в реализации этой программы. К примеру, они оба встречались со Скоропадским. Германские представители стремились убедить его в необходимости формирования национального украинского правительства, а также устранения со стороны кабинета любых пророссийских поползновений. Германское и австрийское внешнеполитические ведомства продолжали считать существование независимой Украины абсолютной необходимостью. Совершенно неожиданно, однако, командующий армейской группой Эйхгорн заявил 4 мая, что сохранение подобного сепаратистского государства не является ни возможным, ни желательным. Он предложил избавиться от иллюзии воспринимать Украину в качестве «дружественного государства». В последующем Эйхгорн призывал германский МИД использовать аналогичный подход к «украинской проблеме». Несколько удивленное и встревоженное руководство внешнеполитического ведомства поинтересовалось у Мумма, означал ли этот призыв, что Украину следовало считать скорее оккупированной территорией, чем «дружественным государством», поддерживающим мирные отношения с Германией. Однако Эйхгорн и Грёнер продолжали добиваться принятия их политики в отношении Украины, приводя следующие аргументы: «Крайне ошибочно полагать, как это делает имперский канцлер, что германские войска в Украине воспринимаются как союзники из дружественного государства. Эту иллюзию следует отбросить раз и навсегда. Немцев воспринимают здесь хуже, чем в любой враждебной стране. Практически нигде украинские власти не проявляют заинтересованности и желания сотрудничать в обеспечении продовольственных поставок и охране наших солдат от нападении… Нам хотелось бы посоветовать имперскому канцлеру, чтобы он послушал людей, которые посещали Украину в последние недели. Они поддержат мнение, что в чрезвычайной обстановке следует скорее применять чрезвычайные меры, чем тактику, блестяще разработанную за обитым зеленым бархатом столом в Берлине».