Украинский философ Григорий Саввичъ Сковорода

тоаа о геніѣ Сократовомъ, т. е. внутреннем^ тайномъ, необъяс-нимомъ побужденіи, которому онъ слѣдовалъ. Сковорода также вѣрилъ въ такого генія или Минерву. Онъ пріучалъ себя во всѣхъ дѣяніяхъ жизни придерживаться тайнаго гласа внутрен-няго, невидимаго и неизъясняемаго мановенія духа, которое есть гласъ воли Божіей и которое люди чувствуя втайнѣ и послѣдуя движенію его ублажаются, не повинуясь же побудителю сему и не памятуя онаго, окаеваются. Онъ, испытавъ на самомъ дѣлѣ святость тайнаго руководительства сего, возбу-ждалъ ввиманіе въ другѣ своемъ и въ притчахъ къ сему святилищу внутреннія силы Божія и часто приглашалъ прислушиваться изреченіямъ сего прорицалища нетлѣннаго духа, котораго гласъ раздается въ сердцахъ непорочныхъ, яко друга, въ развращеиныхъ, яко судіи, въ непокорливыхъ, яко мстителя. Онъ называлъ его тѣмъ первобытнымъ закономъ человѣковъ, о которомъ говоритъ Св. Писаніе: ветлѣнный Духъ Твой есть во всѣхъ... Онъ утверждалъ, что Сей былъ тотъ самьй геній, которому послѣдуя во всемъ добродушный Сократъ, яко наставнику своему, достигъ степени мудраго, т. е. счастливаго". (1-е отд., стр. 16—17). Ковалинскій къ этому прибавляетъ, что Геній—это разумная внутренняя сила человѣка; другіе подразумѣваютъ подъ нимъ изощренное чувствованіе добра и зла. У Сковороды это было соединеніе того и другого. Создавъ сво-имъ разумомъ себѣ міровоззрѣніе, Сковорода окончательно укрѣ-пилъ его въ себѣ чувствомъ, обратилъ его въ религію, которою весь проникся и которую сдѣлалъ единственною цѣлью своей жизни. На ней сосредоточились всѣ его душевныя силы— воображевіе, мысль, чувство и воля. И такъ какъ все это было направлено къ внутреннему самопознанію, къ отысканію внутри себя Верховной Силы, съ волей которой онъ хотѣлъ совершенно слить свою собственную, то естественно, что онъ, подобно Сократу, пріобрѣлъ привычку постоянно прислушиваться къ голосу своей совѣсти, особенно въ такихъ случаяхъ, когда въ немъ самомъ происходила борьба побужденій, стремле-ній и желаній. Прекрасной иллюстраціей къ этому можетъ служить слѣдующій разсказъ о Сократѣ, когда его осудили на

25

смерть и друзья совѣтовали, чтобы онъ написалъ оправдательную рѣчь, онъ отвѣтилъ: „я нѣсколько разъ принимался ее писать, но Геній всегда млѣ въ томъ препятствовалъ. Можетъ быть угодно Богу, чтобы я умеръ нынѣ легкою смертью, пока не прійду въ многоболѣ8ненную и немощную старость" (1-е отд., стр. 28).

Жизнь Сковороды представляетъ, можно сказать, идеаль-. ное соотвѣіствіе съ требованіями его ученія безъ малѣйшихъ отступленій отъ него даже въ самыхъ незначительныхъ неважныхъ подробностяхъ. Чтобы убѣдиться въ этомъ, сдѣлаемъ систематическія сопоставленія его ученія и жизни. Общгй смысль жизни Сковороды, какъ это мы только что видѣли, вполнѣ сходится съ сущностью его учевія. Тоже самое нужно сказать относительно отдѣльныхъ сторонъ его міросозерцанія. Намъ извѣстно уже, что онъ отвелъ Библіи первое мѣсто среди источ-никовъ іюзнанія. И въ жизни онъ также не разставался съ этою книгой никогда, зналъ ее изумительно (и при томъ въ подлиннике); она была для него главнѣйшимъ основнымъ источ-никомъ, ігредметомъ постояннаго изученія и размышленія; онъ вникалъ во веѣ тонкости ея текста, толковалъ ихъ и заявлялъ, что въ самомъ простомъ на видъ ея изреченіи скрывается часто глубокій смыслъ. „Библія, говоритъ онъ, есть нашъ верховнѣй-шій другъ и ближній, гіриводя насъ къ тому, что есть единое дражайшее и любезнѣйшее. Она есть для насъ предками нашими оставленный завѣтъ, хранящій сокровище Боговидѣнія. Боговидѣніе, вѣра, страхь Божій, премудрость есть одно и тоже. Все это истинная премудрость". „Простите, други мои, говоритъ Сковорода въ своемъ трактатѣ о душевномъ мирѣ, чрезмѣрной моей склонности къ сей книгѣ (т. е. Библіи). Признаю мою горячую страсть. Правда, что изъ самыхъ младенческихъ лѣтъ тайная сила и маніе влечетъ меня къ вравоучительнымъ кни-гамъ и я ихъ паче всѣхъ люблю; они врачуютъ и веселятъ мое сердце, а Библію началъ читать около 30 лѣтъ рожденія моего, но сія прекраснѣйшая для меня книга надъ всѣми моими полюбовницами (т. е. другими любимыми книгами) верхъ одержала, утоливъ мою долговременную алчбу и жажду хлѣбомъ и

25