Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 1

Но времени на внимательное редактирование итогового документа практически не было: из Украины поступали тревожные сообщения. Украинская делегация еще до полудня 26 января через специального курьера получила сведения, что Центральная Рада накануне оставила Киев, но скрыла информацию до подписания договора 27 января[559]. Собственно, речь идет об Основном договоре и ряде дополнительных тайных протоколов, значение которых отнюдь не было второстепенным.

Основной текст договора удостоверял завершение состояния войны между Украинской Народной Республикой, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией, Османской империей – с другой, а также их желание жить в мире и дружбе. Стороны отказывались от взаимных территориальных и материальных претензий, обменивались военнопленными, обязывались наладить экономические отношения[560].

Договор, подписанный представителями УНР с Центральными государствами, – это акт геополитического масштаба: он стал первым договором времен мировой войны, укротившим кровавое сумасшествие на гигантских пространствах с десятками миллионов населения. На дипломатическом фронте достигалась одна из стратегических задач Украинской революции, что было вполне созвучно стремлениям народов воюющих стран, всего человечества.

Вместе с тем, оценивая брестские соглашения, очень важно рассматривать все документы в комплексе. А в многочисленных спорах нужно избегать абстракций; вполне резонно прислушиваться к размышлениям непосредственных творцов важных исторических актов.

Так, уже 27 января 1918 г. граф О. Чернин прислал в Вену сообщение чрезвычайной важности, в котором передано не только полное содержание достигнутых с УНР соглашений, но и смысловая расшифровка формул и их комбинаций, разгадать дальновидные последствия реализации которых украинским делегатам было крайне трудно.

Кстати, здесь постарался украинец Н. К. Зализняк, который, не имея никаких официальных полномочий, с огромным энтузиазмом убеждал делегацию УНР согласиться с формулировками, предложенными западными партнерами[561] (дальнейшая его судьба свидетельствует, что выявленная активность была отнюдь не бескорыстной). В упомянутом документе среди прочего говорилось о таком:

Граница между Австро-Венгрией и Украиной остается такой же, какой она была до 1914 г. между Австро-Венгрией и Россией. Что же касается границы УНР с Польшей, то ее должна была позже установить смешанная комиссия[562].

Другим положением документа (секретного протокола) Украина обязывалась поставить Центральным государствам не менее 1 млн тонн зерна и, по словам О. Чернина, Германия и Австро-Венгрия «должны помочь в организации транспорта через предоставление воинского и технического персонала, так что поставки должны оказаться в наших руках»[563].

В тайной декларации, которой обменялись лишь министр иностранных дел Австро-Венгрии и представители украинской делегации, речь шла о гарантиях в УНР, предоставляемых национальным меньшинствам и обещаниях цесарского правительства разработать до 20 июля 1918 г. законопроект, согласно которому Восточная Галиция и Буковина с украинским населением должны были объединиться в один «коронный край», а также заверениях, что правительство империи постарается придать этому силу закона[564].

Кажется, асимметрия здесь столь разительна, даже возмутительна, что не заметить различия (пропасти) между уже осуществленным, законодательно гарантированным и сомнительно обещанным и слишком проблематично достижимым не может никто, способный логически мыслить. Но и приведенное положение было одобрено.

В сущности, если дипломатический язык перевести на безжалостно-объективные оценки, то неопровержимой является данность: безвыходным положением руководства УНР новоявленные партнеры воспользовались ловко и сполна. Каждое положение итоговых документов обусловливалось таким множеством предостережений, что при реалистическом взгляде на них становилось понятно: или Украина будет платить неадекватную цену за обещанную помощь, или ее грубо, унизительно обманут, как это было, например, с абсолютно невыполнимыми условиями, за что в пользу УНР вроде бы решались вопросы о Холмщине, Подляшье и Восточной Галиции.

Неопровержимым является и то, что если бы Германия и Австро-Венгрия не получили очевидной экономической корысти (вероятно, стоит вспомнить, что на основе выработанного смешанного специальной экономической комиссией соглашения в апреле 1918 г. Украина должна была поставить Германии, кроме хлеба, 400 млн штук яиц, 2,75 млн пудов мяса (в живом весе), 37,5 млн тонн руды и еще много сырья), что давало возможность снять внутреннее напряжение в этих голодающих странах, то едва ли государства Четверного союза вообще подписали бы какое-либо соглашение с УНР[565].