Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2

Невероятно тяжелым сложилось положение, в котором оказалась уже вскоре Директория и ее правительство, вынужденные под натиском советских войск оставить почти всю территорию Украины. Не в лучшей ситуации оказалась и ЗУНР. Северная Буковина была захвачена Румынией, Закарпатье оккупировала Чехословакия. Восточная Галиция вела тяжелую и неравную борьбу против польских милитаристов. Украинское Учредительное собрание, которое должно было довершить объединение республик, так никогда и не было созвано, а потому задекларированный Акт соборности остался больше «на бумаге». Очень зыбкая связь между двумя государственными субъектами, больше похожая на конфедерацию, оставалась в неприкосновенности. Положение «государства в государстве» сохранилось даже тогда, когда территория ЗУНР была полностью оккупирована польскими войсками, а ее правительство, вместе с армией, оказалось на территории, контролированной Директорией. Тогда еще в большей мере проявился «политически-государственный биметаллизм» – несочетаемость руководимой социалистами УНР с ЗУНР, во главе которой были либералы – народные демократы[190]. Многие главные действующие лица тогдашнего объединительного процесса (В. К. Винниченко, Н. Е. Шаповал, П. А. Христюк, И. П. Мазепа, М. М. Лозинский и др.) воспринимали свершившееся без энтузиазма и даже критически, сознавая, что Акт соборности открыл для УНР еще один фронт – польский.

Не удалось достичь значительного эффекта и от других мер, шагов, осуществляемых руководством Украинской революции. Это относится и к Трудовому Конгрессу Украины. К моменту выборов делегатов на форум значительная часть Левобережья была занята советскими войсками, на остальной территории во множестве пунктов крестьяне и рабочие вели войну с войском УНР: там было не до выборов. На Юге французы и Добровольческая армия беспрепятственно захватывали уезд за уездом. На Правобережье катилась грязная погромная волна. Украинские партии рассыпались. На съезде суммарное количество их членов оказалось мизерным – всего около 10 тысяч[191]. От ЗУНР делегация была сформирована из лиц, в большинстве настроенных против Директории, придерживавшихся националистически-регионалистских ориентаций[192].

Вместо ожидаемых почти 600 делегатов на форум смогли прибыть около 300 делегатов – то есть половина.

Инициаторы, организаторы конгресса были крайне разочарованы результатами его работы и весьма критично оценивали принятые документы. В. К. Винниченко назвал форум «мертворожденным», а П. А. Христюк дал красноречивое название соответствующего раздела капитального четырехтомника «Трудовой конгресс – похороны трудового принципа».

Перед вполне осязаемой перспективой утраты Киева, а может быть и власти в Украине в целом, возросли экстремистские настроения лидеров правых сил. «…Предложения и речи представителей советских социалистических партий (речь левого укр. С-р. Тараненка, украинского независимца Зиновьева, позже бундовца Рафеса) встречались криком и свистом. Малейший намек на необходимость мира с Советской Россией, на передачу власти в Украинской республике рабоче-крестьянским советам вызывал возмущение со стороны распаленной соответствующими речами и агитацией галицийской и социал-демократической фракции. Атаманы Петлюра и Коновалец призывали к решительной борьбе с русскими большевиками, требовали от конгресса одобрения своей контрреволюционной политики, угрожали репрессиями левым партиям и заверяли, что победят всех и вся»[193].

Конгресс, как говорится, «трещал по всем швам». Вместо принятия решений со всех сторон сыпались противоречившие друг другу заявления, декларации.

До 28 января, то есть до закрытия форума, успели одобрить всего одну резолюцию (универсал) о текущем моменте. Ее лейтмотив – представители трудового народа Украины в условиях враждебных агрессий и далее поручают проводить государственную работу Директории, пополненной представителями ЗУНР[194].

Завершение работы Трудового Конгресса Украины не стало стимулом для нового подъема Украинской революции. Наоборот, в наличии были все признаки критического состояния. О тревожности ситуации свидетельствовало, в частности то, что растерялись даже Сечевые стрельцы – «пропала их хвастливая самоуверенность и мальчишеское высокомерие». Проявлением этого стало предложение сечевиков внедрить личную диктатуру В. К. Винниченко. Последний, по его словам, отказался в пользу С. В. Петлюры, однако инициаторам замысла Главный атаман не подходил «ни с политической стороны, ни, даже с военной»[195]. Множество фактов говорят о том, что ни Директория, ни правительство, не говоря уже о партиях, не имели авторитета, практически утратили реальную власть.