Украинское солнце

– Вот бы выкупить этот ЗИЛ, подремонтировать слегка, да и работать на нем. Он приносил бы отличный доход. Вкладываться в него не надо, движок новый. Если дадут добро, то сразу его заберем. Ну а если узнают о том, что у него стоит новый мотор, то навряд ли дешево его отдадут. Цену такую загнут, что и не захочешь брать эту груду металлолома, – оживленно говорил Глеб отцу, возвращаясь с ним после осмотра грузовика, сейчас он очень был похож на отца. Глеб все говорил и говорил, воодушевляясь мыслями о перспективной сделке. Однако планам его не суждено было сбыться. Семью Вернадских одна за другой стали преследовать неудачи. Постигшее разочарование от несостоявшейся покупки ЗИЛа совпало с преждевременным возвращением Анастасии Павловны домой. До Греции она так и не добралась из-за просроченной визы. В момент прохождения паспортного контроля ей пришлось выбирать: или платить штраф, что было бы самым простым выходом, или вернуться домой. Выбрала она последний вариант. Дорога было сложной: турфирма отказалась помогать, поэтому добиралась Анастасия Павловна всеми правдами и неправдами, пароходами, поездами и автобусами. После двух недель скитания по странам, через которые лежал путь обратно, она вернулась домой. И только золотой браслет, купленный ею в Турции, напоминал о поездке.

Анастасия Павловна не думала расстраиваться и была полна решимости. У нее созрел новый план – отправиться на заработки в Москву. Влад очень хорошо помнил ту первую ночь разлуки, когда мать уехала в столицу России. Тогда, не в силах уснуть, он готов был отправиться за ней, вернуть ее, решить все ее проблемы, сделать все за нее, чтобы она наконец-то никуда уже больше не уезжала. Но он был беспомощен.

34

Что есть смерть? Что она несет в себе? Что дарит ее ищущему? Один лишь покой, облегчение? Как бы там ни было, смерть все-таки отбирает, нежели дает. Промысел у Бога на каждого свой, и никто не знает, когда придет его час.

Похороны на Шахте № 160 в последнее время участились. По сути похороны – это привычный и естественный ритуал проводов человека в последний путь. Хуже всего, когда родители переживают своих сыновей и дочерей, однако в поселке все так и происходило: уходили из жизни в основном мужчины в расцвете сил. Кто спивался, кто погибал в шахте под землей в результате аварий. Женщины, вдовы погибших, спивались и уходили вслед за мужьями. Работа была, но только на шахте. А там, как известно, хуже каторги. И на шахту пойти работать страшно, а без работы – безысходность.

Обстоятельства и время были таковы, что жизнь стала тяжелым испытанием, которое не всем удавалось преодолеть. Особенно страдала молодежь. Наташа Киевская стала одной из немногих, кто пытался совладать с трудностями. Да, ее больше нет. На заработках в Москве с ней случился инфаркт. Молодое сердце ее не выдержало. Это произошло во время завтрака: хозяйка квартиры, где жила Наташа, услышала полукрик, полуплач. «Ай!» – только это и смогла сказать Наташа, чтобы никогда более не сказать ни слова. Словно бы кто-то, устав водить, в последний раз перебрал натянутые до предела ниточки управляемой куклы-марионетки и тут же оборвал их, и молодое цветущее красотой тело в одночасье рухнуло на пол. Несчастная умерла в течение нескольких минут, шепотом вымолвив последние слова: «Стасик, сын мой!» Прощай, милая сердцу и забытая родной страной, украинская женщина-мать! Прощай! Вскоре после смерти по распоряжению одной влиятельной женщины, покровительницы Наташи, в Москву была выслана машина за телом любимой ею племянницы.

На похоронах Влад был с матерью. До того момента он давно уже не видел Стаса. Наверняка Влад только что сейчас осознал, что Стаса он не только не хотел увидеть, но даже боялся допустить случайной с ним встречи. А все оттого, что Влад просто боялся посмотреть в лицо мальчику, не зная, что увидит в его больших карих глазах. Глаза у него материнские, красивые, наполненные чернильной свежестью украинской ночи, посмотришь на Стасика – увидишь мать его, Наташу. Владу вспомнилась картина, когда они со Стасом под Новый год из деревни Верочка на санках везли домой коробку с елочными игрушками. Стас так оберегал ту коробку, будто не было для него ничего важнее.

Во дворе им встретилась мать Наташи. На пожилой женщине не было лица: словно она сняла маску и оставила ее на столе в тот день, когда читала срочную телеграмму с трагическим известием, и не захотела более надевать; затекшее бледное лицо, выцветшие глаза – она отводила отрешенный взгляд, словно пугалась живых.

– А он, бедный мой внучек, накануне за столом, кушая, нечаянно из рук выронил на пол ложку, радостно переспросил: «Это значит, скоро мама приедет?» – доносились причитания бедной матери. – Он чуть не умер, когда узнал, что его маму привезут в цинковом гробу… Что же теперь с ним станется?.. Бедный мой Стасик…