Украшение китайской бабушки

От этой мысли она едва не поперхнулась, помотала головой и показала Нине на часы — дескать, спешу, тороплюсь, времени совсем нету на пустую болтовню. Но то ли получилось это у нее неправдоподобно, то ли Нинке и вправду до зарезу нужно было, но она сделала такое умоляющее лицо, что Надежда сдалась.

— Ну, что еще такое… — пробормотала она, но тем не менее вошла в кафе и подошла к Нининому столику.

— Надя, — взволнованно проговорила Нина, едва Надежда села рядом с ней, — как хорошо, что я тебя заметила! Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить.

Надежда хотела ответить резко, в том духе, что у нее хватает собственных дел и недосуг работать психоаналитиком на общественных началах, но вдруг она заметила, что лицо у Нины вовсе не такое оживленное и счастливое, как на дне рождения. Углы рта были скорбно опущены, под глазами проступили тени, в самих глазах плескалась тоска.

Надежда присела за столик и не спеша оглядела Нину. Вид был не слишком приятный. Собственно, Надежду удивила только тоска в глазах, потому что жидкие неухоженные волосы, полное отсутствие косметики и какой-то бесформенный балахон вместо платья были вполне привычными вещами.

Проглотив едва не вырвавшиеся резкие слова, Надежда приготовилась слушать. Но тут подошла официантка и принесла Нине жидкий травяной чай и сухое пирожное.

— Мне кофе, — решительно сказала Надежда, — и горячий бутерброд с ветчиной и сыром!

— Надя! — повторила Нина трагическим тоном, едва дождавшись ухода официантки, но тут же взяла себя в руки, нервно сглотнула и продолжила тоном ниже: — Извини, что я гружу тебя своими проблемами, но мне больше не с кем об этом поговорить. Понимаешь, — она смущенно потупилась, — у меня ведь совсем нет опыта общения с мужчинами, а ты два раза была замужем…

«Ужас какой! — подумала Надежда. — Неужели Нинка на шестом десятке лишилась невинности и теперь мне придется просвещать ее в плане интимных отношений?»

Однако все оказалось куда безобиднее. Или куда сложнее.

— У тебя с мужем проблемы? — вздохнула Надежда. — Ну, излагай уж, так и быть…

— Понимаешь, Надя, — продолжила Нина, смущенно опустив глаза, — Георгий… он, конечно, замечательный, очень заботливый, внимательный и все такое, но мне иногда начинает казаться… начинает казаться, что я его совсем не интересую.

Явилась официантка с заказом. Кофе был крепкий и сладкий, бутерброд пахнул вкусно, но Нинка смотрела такими несчастными глазами, что Надежде кусок не лез в горло.

— В интимном плане, что ли, ты его не волнуешь? — уточнила Надежда. — Ну, это бывает, особенно в нашем возрасте… Хотя… вы ведь недавно женаты…

— Да нет, я не об этом, — Нина покраснела. — Я бы не стала об этом… мы с тобой не настолько близки.

— А о чем тогда? — Против воли в голосе у Надежды прозвучало недовольство.

Вот чего ей надо, этой Нине Ч.? Вроде бы никогда они близко не общались, а теперь она усиленно набивается в подруги. Скучная она девка была и в молодости, а уж сейчас-то… И еще жалуется, что муж ею не интересуется! Да она в зеркало-то хоть когда-нибудь на себя смотрела? Ведь это уму непостижимо — так одеваться! Ведь тому, что на ней надето, даже и названия не подберешь! Что это — халат уборщицы? Арестантская роба? Костюм химзащиты? И эти реснички белесые, как у теленка… И брови… Вот интересно, волосики у Нинки жиденькие, а брови как у скотчтерьера!

Тут Надежда осознала, что занимается злопыхательством, а это, как известно, совершенно бесполезное времяпрепровождение.

— Ну, так о чем ты хотела со мной поговорить? — гораздо мягче спросила она. — Только давай уж быстрее, а то у меня времени мало.

— Понимаешь… — Нина замолчала ненадолго, отпила чаю, едва заметно поморщилась и отставила чашку. — В интимном плане… ну, я не знаю… но это не главное!

Надежда удивилась — а что тогда главное? Вот если бы они тридцать лет прожили, тогда можно было бы утверждать, что это — не главное. Хотя тут тоже могут быть разные мнения, но не стоит в разговоре с Ниной в это углубляться, а то Надежда и до вечера домой не попадет.

Нина глубоко вдохнула, как будто собиралась броситься в холодную воду с обрыва, и наконец выпалила:

— Самое главное — он все время говорит только о моей знаменитой бабушке! С утра до вечера только и разговоров, что о Нине Слепневой! Что я о ней помню, что знаю… Да какая она была, да как выглядела, да как себя вела, да с кем время проводила, полную биографию ее требует! Всех друзей-знакомых я должна знать, а кого я помню-то? Все давно умерли. Всю квартиру перелопатил, все ищет разные фотографии, бумаги, что от бабушки остались!

— Ты же сама говорила, что нужно все это разобрать, что муж тебе очень помогает в этом.

— Ну да, ну да… — Нина снова отпила остывшего чаю. — Я собиралась ремонт сделать, кое-что подвыбросить, так он на меня накричал прямо! Это, говорит, очень важно, каждая мелочь! А что там важно-то? Альбом старый с фотографиями нашел — два вечера над ним просидел, все рассматривал, любовался, как будто он женат не на мне, а на ней!

— Ты что — ревнуешь его к своей бабушке? — удивленно переспросила Надежда.