Укройся в моих объятиях (СИ)

Четыре секунды, а потом кожа снова расходится. Кровь продолжает литься, а девушка продолжает считать, чтобы не израсходовать запас зелья раньше времени. Ей нужно что-то придумать, хоть что-нибудь…

— Ты такой же упрямый, как гриффиндорцы, — всхлипывает Гермиона.

Она будет разговоривать с ним, отвлекать от чертовых мыслей, потому что они бегущей строкой отображаются на его лбу.

— Теперь я вынужден выжить, чтобы не подтвердить твои чудовищные обвинения.

— Не шути, Малфой! — Гермиона повышает голос, и вместе с тем громко всхлипывает.

Слезы капают на колени, и Грейнджер все считает: раз, два, три, четыре… И еще несколько капель на расходящиеся раны на груди.

— Грейнджер, — Драко наконец перестает шутить, но Гермиона практически мгновенно начинает сожалеть об этом.

Теперь его голос звучит серьезно.

Его голос никогда не звучит вот так, если Малфой хочет сказать что-то хорошее.

А значит, она не станет его слушать. Потому что если парень намеревается сказать нечто-то гадкое… Не оскорбления. Гермиона боится других его слов.

Прощания.

— Посмотри на меня, — не просит, требует.

Но она отрицательно качает головой, а в мыслях все звучит: раз, два, три, четыре…

Липкие от крови пальцы Малфоя касаются её подбородка. Гермиона вздрагивает от холода его рук. Словно ожившая скульптура — бледный и ледяной.

Он заставляет её установить зрительный контакт. Грейнджер практически уверена, что Драко не видит черт её лица — серые глаза расфокусированы. Светлые волосы на виске окрашиваются в красный, когда Драко поворачивает голову в её сторон. Пряди лезут в глаза, но Гермиона не может поправить их, потому что собственные руки заняты пузырьком с зельем.

Малфой ненавидит, когда волосы лезут в глаза.

Когда она залатает его, Малфой будет в порядке и у него появится такая роскошь, как брюзжание из-за испорченной прически.

Но ему необходимо поправить волосы, потому что Малфой… Малфой… Он ненавидит…

— Не говори ничего! — истеричный всхлип сопровождает слова.

Снейп.

Он поможет. Да, он поможет. Это ведь его заклинание, он знает, как вернуть все в норму. Однажды он уже сделал это, сможет и во второй…

— Грейнджер.

Но если он в Хогвартсе, придется сначала добраться до Хогсмида, чтобы аппарировать сюда. Но мужчина умеет летать — Гермиона слышала рассказ Гарри, как профессор выпорхнул из окна кабинета перед битвой за Хогвартс.

— Грейнджер, мои родители…

Она вновь принимается за обработку ран, видя, как вместе со словами из его рта вырывается еще больше крови.

— Они будут в порядке. Клянусь, они будут в порядке, Пэнси позаботится о них.

Раз, два…

Гермиона зажимает пузырек между коленями, подхватывая палочку с пола.

Три, четыре…

Раны начинают расходиться, кровь льется из-под рубашку, пропитывая ткань, добираясь до пола. Грейнджер буквально сидит в луже его крови.

— Драко, — шепчет она. — Прошу тебя.

О чем?

Она сама не знает.

Не закрывать глаза, не засыпать, не бросать её.

Гермиона крепко зажмуривается.

Благо, Малфой молчит, хотя едва ли это можно считать хорошим знаком. Но задуманное определенно пойдет прахом, если она услышит его слабый, хриплый голос.

Полеты на метле. Голова Драко на её коленях. Теплые руки, гуляющие по её телу, редкие слова нежности, жесткие, но действенные попытки успокоить.

Грейнджер отгораживается от реальности настолько, насколько способен человек, не владеющий окклюменцией, и покрытый кровью того, которого готова спасать ценой собственной жизни.

Его подарок на день рождения, поцелуй в Большом зале…

По телу проносится волна тепла, обволакивая руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и выливаясь из древка, обретая форму сверкающего зверька.

Гермиона распахивает глаза и без промедления обращается к серебряной выдре:

— Найти Северуса Снейпа, скажи, чтобы немедленно аппарировал в Малфой-Мэнор, Драко умирает.

Патронус выпархивает в разбитое окно, как только девушка завершает послание.

— Грейнджер, ты неисправимая оптимистка.

— Заткнись, Малфой, иначе я наложу на тебя Силенцио!

Руки снова впиваются в наполовину опустошенный пузырек с Экстрактом. Теперь ей приходится отсчитывать по пять секунд, прежде чем капать на раны.

Время. Ей нужно время. Оно нужно Драко.

— Забираю… — Малфой шипит от боли, а цвет его лица практически сливается с единственным чистым куском рубашки у воротника. — Забираю свои слова обратно.

Кровь Драко забивается в щели между досок, достигая ковра, застилающего центр комнаты, и джинсы Гермионы пропитываются алой жидкостью.

— О чем ты? — всхлипывает она.

Мужской шарф, повязанный на запястье, все такой же черный, но Грейнджер чувствует, что и он полностью покрыт кровью владельца.

— Тебе не нужно было идти на Рейвенкло, — Драко закашливается, тут же морщась от боли. Малейшее движение — и раны словно увеличиваются. — Гриффиндор был правильным выбором.

— Это комплимент?

У неё нет часов, чтобы понять, сколько прошло времени. Но количество крови, успевающей покинуть тело Малфоя, пока новая порция зелья не попадет на кожу, ужасающе велико.