Укройся в моих объятиях (СИ)

Он не подчинится как минимум потому, что не станет играть по правилам Люциуса в придуманной им игре. И еще, конечно же, потому, что он тоже Малфой.

***

Гермиона с раздражением отставляет в сторону тарелку с овсянкой, освобождая небольшое пространство стола перед собой. Аккуратно разравнивает помятые страницы, с каждой минутой этого бесполезного действия ощущая закипающую внутри ярость.

Макгонагалл должна была передать графики лично ей, а не бестолковому Малфою, тогда бумаги не были бы полностью измяты и заляпаны чем-то (исходящий от них запах позволил сделать вывод, что это огневиски). Ей придется переписать несколько пергаментов, чтобы отдать префектам в нормальном состоянии. Хотя, она может всучить испачканные листы префектам Слизерина — пусть довольствуются работой своего однокурсника. Да, так она и сделает.

Навязчивые мысли снова раздражающе гудят в голове: директор могла отдать бумаги еще позавчера, но по какой-то причине предпочла вручить их именно Драко. Попытка воззвать к его ответственности? Гриффиндорка не сдерживает хмыкания.

— Что-то не так? — Гарри отвлекается от попыток (бесполезных, как замечает Гермиона) привести волосы в более-менее нормальное состояние, переводя взгляд на подругу.

— Макгонагалл стоило отдать графики мне.

— Но?

— Но она отдала их Малфою. По-моему, это очень заметно, — девушка поднимает измятые листы, демонстрируя их другу.

Она даже не может злиться на слизеринца, потому что такого поведения нужно было ожидать. Гермиона и не пыталась строить какие-то надежды касательно этого идиота. Если такое повторится, придется заставить его самолично переписывать все испорченные листы.

Рон отвлекается от еды, приподнимается со скамьи, чтобы пальцем подцепить угол пергамента в руках Гермионы, и немного наклонить его в свою сторону. Окидывает взглядом первый листок, на котором больше всего пятен от алкоголя.

— Не так уж и плохо, да? — с надеждой бубнит парень, присаживаясь обратно на место.

Гермиона обреченно опускает листы на стол, махнув рукой в сторону рыжего.

— Не критично. Отдам испорченные листы слизеринцам, — парни усмехаются на реплику подруги, возвращаясь к своим делам.

Гермиона пользуется моментом, чтобы взглянуть на Рона. Он, кажется, выглядит более чем спокойным, хотя накануне приезда в Хогвартс у них состоялся серьезный диалог. Их ситуация…

Каждый, включая Рона, понимал, что дальше дружбы отношения не заходят. Более того, они не слишком то пытались двигаться дальше — один единственный поцелуй, вот и все, на чем крепились их «отношения».

Одна лишь Гермиона, казалось, цеплялась за надежду выстроить с Роном будущее. Столько всего изменилось после войны, девушка и сама изменилась. Она боялась расставания, но вовсе не потому, что её сердце разбилось бы на кусочки. Боялась, что утратит еще одну частичку своей прошлой жизни, от которой и так мало что осталось.

Возможно, действительно пора перестать цепляться за прошлое и бояться изменений в жизни. Возможно, она так и сделает. Когда-нибудь.

В любом случае, её сердце не было разбито. Как и сердце Рона, судя по всему. Хотя если ему и было больно после официального расставания, он был готов к этой боли, поскольку никто иной, как Уизли вывел гриффиндорку на откровенный диалог. Стыдно признаться, но она действительно не ожидала такой серьезности от него. Очередное доказательство, как сильно прошлое повлияло на них.

Гермиона издает тихий вздох, возвращаясь к еде. В конце концов, все это уже не имеет значения.

Завтрак проходит в молчании. По крайней мере, Гермиона молчит большую часть времени. Гарри и Рон, кажется, начинают обсуждать квиддич, когда она заканчивает с овсянкой и краем глаза улавливает движение за слизеринским столом: Пэнси Паркинсон легкой походкой направляется к выходу из Большого зала. Гермионе хватает пятнадцати секунд, чтобы взглядом проанализировать обстановку и обнаружить, что Малфой и Блейз не присутствовали на завтраке. Что ж, значит, вручить графики придется Паркинсон. Так даже лучше: они столкнулись вчера перед распределением первокурсников, Пэнси даже не оскорбила Гермиону.

— Увидимся на травологии, — не дожидаясь ответа, девушка хватает сумку и пачку пергамента, стремительно отдаляясь от гриффиндорского стола.

На ходу генерирует миллион возможных вариантов остроумных ответов на едкие фразы слизеринки, которыми она так любит осыпать всех с ног до головы.

— Пэнси! — девушка не рискует хватать Паркинсон за руку, поэтому просто окликает её. Этого оказывается достаточно, чтобы не остаться проигнорированной — Пэнси оборачивается. Гриффиндорка только сейчас подмечает, что та подстригла волосы.

Паркинсон окидывает её таким пренебрежительным взглядом, что рука Гермиона невольно тянется одернуть юбку и поправить галстук, чтобы убедиться в своем надлежащем внешнем виде. Подавляет это желание, отмахиваясь от него как от назойливой мухи.