Укромный уголок

А когда она бросилась к дому, Скотт устремил взор на величественную поверхность океана. Он обнаружил, что думает не о том, как спастись самому, а об Эмили. Он еще чувствовал тепло ее рук, слышал ее голос. «Почему я здесь?» — спрашивала она. В то время ответ был простым — Скотт нанял ее, потому что ему нужна была помощь. Потому что Эмили была слабой, легко поддающейся внушению личностью, которая не стала бы задавать лишние вопросы. Она заблудилась, и ее нужно было найти. Скотт помнил исступленный восторг, охвативший его, когда он у себя в кабинете прочитал содержимое оранжевого конверта: стенограмму судебного заседания, отчеты о социальном обеспечении, психологический профиль. Он понял тогда, что сорвал джекпот — нашел единственного человека в мире, который все поймет, впишется в его семью и увидит истинные мотивы их поступков.

Но теперь, на балконе, стоя с раскинутыми в стороны руками, Скотт осознал правду во всей ее кристальной ясности. С самого начала он все истолковал неверно. Шиворот-навыворот. Эмили действительно оказалась правильным выбором. Но не потому, что она могла ему помочь, а потому, что не стала бы этого делать. Из содержимого оранжевого конверта следовало, что Эмили, ассоциировав собственный забытый опыт с тем, что пережила Аврелия, испытает гнев и возмущение. Она увидит этот кошмар таким, какой он есть. И положит ему конец.

Скотт, не отдавая себе отчета, нанял Эмили именно для этого. Заглянул в ее душу и понял — эта девушка сделает то, на что сам он никогда не решится.

Скотт ощутил под ступнями что-то металлическое. Он посмотрел вниз и понял, что стоит босиком на перилах балкона. Его ноги ничуть не походили на птичьи. Это были розовые, беззащитные лапки, как у мышонка.

«Все кончено», — подумал он, слушая доносившийся с лестницы топот. И удивился, что не чувствует ни грусти, ни злости. Страха и сожаления тоже не было.

Он чувствовал себя свободным.

Эпилог

Эмили нашла родителей в саду — они сидели в беседке у вишневого дерева. На столике перед ними стояли пустые тарелки. Джулиет читала вслух новости из газеты, наклонив ее так, чтобы на страницы падал свет лампы. Питер слушал, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы на животе.

— Как дела, милая? — поинтересовался он, взглянув на дочь поверх очков. — Выглядишь усталой.

Эмили сделала глубокий вдох; в голове роились тысячи вопросов. «Ну вот, — подумала она, — как раз сейчас у меня есть отличная возможность их задать».

Полная луна взошла рано — ее бледное лицо уже виднелось между ветвями деревьев. Но девушка смотрела на лицо матери, на ее руки, вспоминая, сколько раз Джулиет укладывала ее в постель, подхватывала, когда она спотыкалась, и хлопала в ладоши, когда у нее, маленькой, что-нибудь хорошо получалось впервые. А глаза отца, которые когда-то были ярко-голубыми, столько раз наблюдали, как она смеется и плачет, танцует и бегает, падает и встает. Теперь под этими глазами набухли темные мешки, и скулы покрылись сеточкой лопнувших капилляров. Когда он успел так постареть?..

До Эмили вдруг дошло, какой она была эгоисткой. Считала своих родителей чудовищами, хотя на самом деле они были всего лишь слегка надоедливыми — не в большей степени, чем все мамы и папы в мире. И неправда, что они никогда ее не слушали — она попросту сама не давала им такого шанса. Зато теперь этот шанс у них есть. Прямо сейчас.

— Ты прав, — кивнула она. — Чувствую себя не очень. Но знаешь, что меня приободрит?

— Что же, дорогая?

Она чуть не сказала это — слова уже готовы были сорваться с губ: «Ваш рассказ о том, что со мной случилось в раннем детстве. Откуда я взялась? Кто я?» Но ласковый взгляд Джулиет заставил Эмили задуматься. Приемные родители сделали для нее все, что могли, и она выросла нормальным человеком. Нет у нее никаких отклонений, и зла в душе тоже нет. Разумеется, раньше возникали психологические проблемы, но она отправила их прогуляться лесом, в прямом и переносном смысле, и снова сделает то же самое, если они вернутся. Она считала себя жертвой, но больше так не считает. Возможно, и правда не стоит ворошить прошлое.

Девушка широко улыбнулась:

— Большая чашка чая!

— Отличная идея! — воскликнул Питер. — Сама поставишь чайник, милая?

Она зашагала ко входу в дом, и, когда уже открывала заднюю дверь, Джулиет крикнула ей вдогонку:

— Там на противне бисквиты, детка! Твои любимые!

Эмили замерла, держась за дверную ручку. В душе вдруг что-то произошло — как будто она годами собирала кусочки своей разваливающейся жизни, а теперь все они оказались у нее в руках. И хотя по-прежнему не было окончательного понимания, как их сложить в цельную картину, она точно знала, что когда-нибудь у нее все получится.

— Спасибо, мама, — сказала Эмили.

Запрокинув голову, она принялась наблюдать за сиреневыми облаками, которые беззвучно скользили, сливаясь друг с другом и снова разделяясь, на небе, забрызганном крошечными мерцающими огоньками.

На небе проступили звезды.