Укромный уголок

Ему пришлось солгать жене — сказать, что он убил Эмили. Это оказалось тем труднее, что у него возникли и укоренились в душе сложные чувства к бывшей сотруднице. Эмили заставила его снова почувствовать себя молодым и полным энергии, поверить, что он может начать жизнь с нуля. Эта девушка напомнила ему, каким он был когда-то.

Но теперь она ушла и забрала с собой последнюю искру надежды на то, что он способен стать прежним. Он навечно оказался в ловушке «снежного шара», застыл в нем до конца дней и не сумеет вырваться, как бы ни старался разбить стекло.

Так что таблетки пригодятся. Приятно было знать, что в кармане лежит пакетик с транквилизаторами, которые он набрал себе про запас.

Скотт обнаружил, что валиум — если это так называется, — ему понравился. Сейчас его охватило восхитительное спокойствие, кровь текла по венам, пузырясь, словно газировка. Он чувствовал такую легкость во всем теле, что мог бы оторваться от пола. Скотт так и сделал — поднял одну ступню, другую и парил в воздухе, покачиваясь слегка, как воздушный шарик.

Он поднялся чуть выше, и его внимание снова сосредоточилось на стае птиц. Скотт задумался, а не птица ли он сам. Так или иначе, явно не человек. Кожа на нем начала лопаться и сползать шелухой — из-под нее вырывались на волю черные перья, росли, как шипы, протыкая плоть. Скотт посмотрел на свои руки — они плавились, на глазах превращаясь в гигантские черные крылья. Крылья простерлись над ним, и птичья стая, прервав кружение, заколыхалась на месте, любуясь им, а потом, развернувшись, птицы дружно двинулись к нему, чтобы поприветствовать, как одного из своих.

Скотт прищурился. Птицы действительно приближались. Одна, самая огромная, отделилась от стаи и неслась прямо на него, становясь все больше и больше. Она издавала своеобразный звук — несмолкаемый стрекот, странное жужжание. Скотт протянул к ней руку — «Забери меня с собой, птица-исполин!» — но страшный порыв ветра толкнул его назад, взвихрив волосы. И тут Скотт понял, что ошибся: это была не птица.

Прогремел чей-то голос, усиленный мегафоном. Скотт посмотрел вниз со своей головокружительной высоты и с удивлением увидел людей — целую толпу, сбежавшуюся на участок. Крошечные черные твари сновали по всей его территории, разоряя клумбы, раздирая их на части, как муравьи — дохлых тараканов в лондонском офисе. «Надо будет позвонить Иву, сказать, чтобы привез спрей от вредителей», — отметил для себя Скотт.

Но потом он вспомнил, что Ив со всей семьей уехал без предупреждения. Скотт заходил к нему домой и обнаружил, что там пусто, как в мавзолее. «Touché[69], приятель», — подумал он тогда, ступая по голому полу.

Появился другой странный звук — вдалеке что-то завыло. Ворота в конце подъездной дороги были распахнуты, и в них одна за другой въезжали машины, мигая симпатичными огоньками. Они остановились вокруг семейного особняка, дверцы открылись, и наружу посыпались новые черные твари.

Среди них выделялась одна женщина с короткими темными волосами и в очках с толстой оправой. Она раздавала приказы. «Муравьиная матка», — определил для себя Скотт.

Он с отстраненным любопытством принялся наблюдать за развитием событий. Смотрел, как Муравьиная матка разговаривает по телефону, как армия муравьев роящейся толпой вползает в дверной проем дома, словно в разинутый рот трупа. Смотрел, как они вытаскивают оттуда его жену, а она орет и брыкается, дергая красивой головой. Ее лицо было красным и сморщенным, как у новорожденного ребенка. Нина сопротивлялась так яростно, что муравьям приходилось держать ее со всех сторон и тянуть за собой. Муравьи пытались сомкнуть вокруг жертвы кольцо и вытирали мокрые от ее плевков щеки. Она кричала, скаля зубы, отсвечивающие белыми бликами:

— Аврелия-а-а-а-а-а-а-а!

Потом появилась Аврелия, и Скотт задохнулся, словно получил удар в грудь. Нина и Аврелия были похожи на животных, которых ведут на убой.

Девочка отбивалась так, будто и правда чувствовала смертельную опасность. Она кусалась и царапалась, лягалась изо всех сил, раздавая пинки всем, до кого могла дотянуться, истерически визжала без умолку, запрокинув голову, и оглушительный крик ужаса уносился в небо.

Нине удалось дотянуться до призрака их мертвого ребенка в последний раз, перед тем как маленькие муравьи растащили их в разные стороны и затолкали в две полицейские машины. Дверцы захлопнулись так, будто могильные плиты легли на место.

И за всей это сценой Скотт наблюдал с высоты, бесстрастный и неуязвимый. Но из самого сердца хаоса Муравьиная матка вдруг подняла взгляд, увидела его крылатый силуэт, и этот взгляд его ошеломил, вывернул наизнанку.

Муравьиная матка открыла рот, выставила перед собой ладонь и крикнула:

— Стоять!