Укрощение демонов (СИ)

— Но не старею, не болею и быстро восстанавливаюсь от любых ран.

— И при этом не питаешься кровью.

— Возможно, я — результат неизбежной эволюции, — со смешком предположила она. — Новый вид. Гибрид Истинного и гомо сапиенс. Но давай ближе к делу, если ты не против. Зачем ты позвал меня на улицу?

— Мне бы хотелось услышать от тебя лично историю, которую ты рассказала Каину. Слово в слово. И учти, если ты попытаешься что-то от меня скрыть, я это сразу почувствую.

— Мне нечего скрывать, Габриэль.

Он вздрогнул при звуке своего имени, слетевшего с ее уст. У нее был красивый голос, мелодичный и глубокий, отражающий внутреннюю силу, которая была заключена в ее таком хрупком на вид теле. Ему неожиданно понравилось то, как она произнесла его имя: без страха, мягко и спокойно, точно он был ее давним знакомым, а не Палачом, от решения которого зависела ее жизнь. Необыкновенная женщина. Возможно, на ее характере сказалась специфика работы: человек, регулярно наблюдающий смерть себе подобных, неизбежно меняется. Тем не менее, присущей многим врачам жесткости он в ней не ощущал; она была сильной и способной на решительные поступки, но при этом оставалась, прежде всего, женщиной. По крайней мере, так ему подсказывало его внутреннее чутье. А оно редко ошибалось.

Они неторопливо прогуливались вдоль влажной от недавнего дождя аллеи, пока Чарли вела свой рассказ. Пару раз она в своих домашних туфлях, позаимствованных у Яны, поскользнулась, и Габриэль с изумлением обнаружил, что ему доставляет удовольствие лишний раз к ней прикоснуться, чтобы поддержать за локоть. Ветер, шевелящий ее кудри, щекотал его ноздри ее по-человечески дразнящим запахом, отвлекая и мешая сосредоточиться; совершенно некстати он вдруг вспомнил, что уже очень давно не был с женщиной.

— Как видишь, я сама мало что знаю, — подытожила Чарли свой рассказ. — С Дамианом в больнице я почти не общалась, а после похищения и в лицо-то редко видела — как и сторожившие меня охотники. Пару раз они роняли в разговоре, что у него какие-то счеты с вампирами — то есть, с Истинными — но деталей, по-моему, они сами не знали.

— Кроме покойной матери, родственников у тебя больше нет? Быть может, муж…друг?

— Нет. Я была замужем за работой, — улыбнулась она. — Ни подруг, ни знакомств — лишь коллеги. Кроме начальства, меня вряд ли кто хватился.

Габриэль ощутил легкую неловкость от ее понимающего, чуть насмешливого, взгляда. Помолчав, он спросил:

— Скажи, вернись ты к работе, что бы ты делала дальше, зная о свойствах своей крови?

— Продолжила бы спасать человеческие жизни, что же еще, — казалось, вопрос ее удивил.

— Несмотря на желающих ее заполучить в своих целях? Таких, как похитившие тебя охотники?

— Всякая работа сопряжена с определенным риском. Что мне терять?

— Жизнь, например.

— Жизнь… Не буду лукавить, умирать мне не хочется. По крайней мере, сейчас. Но чего стоит моя, отдельно взятая и никому, кроме меня, не нужная жизнь против жизней миллионов других людей, нуждающихся в помощи?

— Напротив, твоя жизнь сейчас нужна очень многим, Чарли.

— Ты боишься, что я стану угрозой для твоего рода? — прямо спросила его она, останавливаясь.

Он взглянул на нее с высоты своего роста, обдумывая ответ.

— Такая вероятность есть, — наконец, неохотно подтвердил он. — Независимо от того, будешь ли ты действовать тайно или тебя приберут к рукам наши враги, ты для нас опасна. Все эти тысячелетия равновесие между двумя нашими видами держалось на изначальном неравенстве: люди были слишком слабы, чтобы нам противостоять, а мы зависели от их крови. В сравнении с людьми нас очень мало, и размножаемся мы не в пример реже, чем вы. Люди быстро умирают и подвержены болезням, но им на смену неизменно приходят новые поколения. Вам не грозит вымирание. Пойми, Чарли — мы не претендуем на власть, лишь контролируя те сферы вашей деятельности, что могут нанести нам вред либо раскрыть тайну нашего существования; большинство из нас уже давно отказались от охоты в прямом смысле ее слова, предпочитая питаться донорской кровью, а не лишать людей жизни. Мы живем на вашей планете вынужденно — и, как и всякий существующий вид, мы просто пытаемся выжить. А твоя уникальная кровь может нарушить существующий баланс.

— А вы никогда не думали о том, что, выйдя из тени, вы найдете не только врагов, но и сочувствующих среди людей? — спросила Чарли задумчиво. — Посмотри: молодежь помешана на вампирах; год от года книги и фильмы о вампирах взлетают на пик популярности. Да многие люди сами повалят к вам, подставляя шею. В конце концов, для вас ничего не изменится — донорская кровь никуда не денется.

— Думать так — верх наивности, — усмехнулся он. — Ты говоришь об обывателях, но не берешь в расчет власти. Нас либо постараются использовать в качестве мощного биологического оружия, либо откроют на нас официальную охоту, чтобы истребить на корню столь опасных для человечества существ. И никакие сочувствующие подростки нас не спасут. Впрочем, я не уверен, что в случае войны спасать понадобится именно нас.

Чарли опустила голову, нахмурив тонкие брови.