Укрощение дьявола

— Куда там, мне. Весь сдулся, — усмехнулся Вельзевул. — Надеялась, что я попаду под твое влияние, не устою перед женскими интригами и еврейской изворотливостью, сдамся, не увижу опасность своего положения, упаду к твоему мутному источнику! Нечего и думать о том, чтобы я простил тебя, даже если ты — язва моя, раскаешься в своем предательстве. Ты понудила меня спать на Библии! Я никогда не забуду этого. На все есть свои наказания. Как же это безнравственно! Как это по-женски любить и ненавидеть, жить этими чувствами, иметь какой-то личный интерес…

— О, Вилли! Не будь таким… американцем.

— Ты осквернила себя, злоупотребив моим доверием, — вскричал он.

— Не заходи чересчур далеко.

— Как так?

— А так вот… Вопрос не в способе осуществления, а в намерении. Признаюсь, что ошиблась в выборе. Вот и все. В конце концов я ведь о тебе думала.

— Почему краткость жизни не внушает тебе беспокойство за себя, а?

— О, я много думаю о себе. Я словно поток чувств, мыслей, идей, впечатлений.

— Кажется мне, этот поток угрожает размыть мой берег.

— Ты становишься желчным, а когда ты такой, ты втягиваешь меня в конфликт.

— Ты сама, провалиться тебе в преисподнюю на вечные муки, провоцируешь ссоры.

— Все ссоры из-за тебя, — возразила Сара. Несмотря на страстную тираду, обрушенную на ее бедную голову, она продолжала стоять на своем.

— Только когда ты сама меня к этому побуждаешь.

— Издеваться надо мной доставляет тебе удовольствие.

— Мне доставляет удовольствие искренность наших отношений.

— Это ты говоришь мне, которая знает тебя? Искренности в наших отношениях не больше, чем правды в коммунистической пропаганде.

— Мне тебя жаль. Хотя ты осмелилась сделать то, о чем я кричу, как человек раненый в сердце, я не буду тебя наказывать. И не говори мне больше, что старалась ради меня, я не слепой и вижу, что ты обольщаешь меня в надежде привязать к себе.

— Ты прощаешь меня?

— Но не добродушие побуждает меня быть терпимым.

— Тогда, что же?

— Так знай же, — надменным тоном продолжал Вельзевул, — я вынесу все твои неистовые вопли, наглость и вероломство ради надежды написать хорошую книгу. Прежде всего мне надо насмотреться любопытных сцен. Да, моя дорогая, мы не живем с тобой безупречной жизнью, но кое-что хорошее в ней есть.

— Да, а что? — воспрянув духом, спросила Сара. Она была тронута суровыми и обнадеживающими словами его.

— Твои пироги с капустой.