Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени

О том, что эти необычные советы по написанию писем имели успех, свидетельствует не только количество переизданий, но и появление подражателей. В 1646 году, через шесть лет после первой публикации «Модного секретаря», вышел «Совершенный секретарь», составленный адвокатом парижского парламента Полем Жакобом[323]. В этом тексте нет ни слова о моде, но он тем не менее также наделяет придворную и салонную культуру этим статусом, ориентируя читателей на сформировавшуюся в этих кругах манеру письма и – шире – на отношение к повседневному общению, которому подражает сам автор и пытается научить подражать своих читателей. То, о чем писал де Ла Серр, на сей раз было выражено словами ученого-юриста, а потому оказалось лишено даже внешней простоты. Его наставления получились гораздо более консервативными, пространными и учеными, со ссылками на Сенеку, Цицерона и Аристотеля и более очевидной назидательностью. Однако, описывая переписку как общение с отсутствующими друзьями[324], он выделяет похожие типы писем и дает к каждому из них советы, отталкиваясь от представлений де Ла Серра о том, что письмо является в первую очередь актом общения. Основной идеей, при помощи которой Жакоб пытается представить читателям новые представления о том, каким должно быть письмо, становится необходимость убедить собеседника, невзирая на невозможность личного контакта, в искренности своих чувств и намерений, соблюдая при этом достоинство и выказывая уважение. Несмотря на другой язык и логику объяснений, за его рассуждениями видна та же картина многозначности и сложности отношений, которую необходимо передать в письме:

Они (письма-обвинения. – А. C.) пишутся к друзьям, которые не приложили много усилий, чтобы помочь нам в делах. Их можно также назвать письмами-жалобами, поскольку мы жалуемся на то, что один из наших друзей не оправдал наших ожиданий или позабыл нас и т. п. Этот жанр следует смягчать шуткой, похвалами или разными уловками, чтобы не нарушить дружбу, по крайней мере в том случае, когда тот, кому мы пишем, намного ниже нас по положению. Тут необходимо соблюдать правила чести и скромности. Мы можем осуждать суть дела, но следует найти извинения намерениям человека, сказать, что мы весьма удивлены, что его может радовать нынешнее положение вещей, и хотели бы знать причину, по какой он нас забыл, но что сомнения мы в любом случае предпочли бы уверенности в том, что он пренебрегает перепиской с нами. Мы умоляем его пообещать впредь не допускать того, чтобы его можно было обвинить в лени или небрежении, ибо в противном случае огорчения, которые он нам доставит, будут служить ему еще большим укором[325].

Письмовник Жакоба явно не имел успеха и вышел лишь однажды. В его изложении искусство изящного письма оказалось даже слишком сложным. Однако именно это обстоятельство позволяет оценить, насколько сильное влияние оказали новые представления о беседе и переписке, сложившиеся в модном салонном пространстве. Даже рассуждения о том, что надо всегда учитывать, с кем именно ты ведешь переписку, которые отнюдь не выглядят странными в устах адвоката парламента, посвящены совсем не тем формальностям, связанным со статусом и титулами, которые читатели привыкли видеть в подобных текстах. Жакоб предписывает учитывать в письме все возможные характеристики адресата: