Читаем Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени полностью

В этих пояснениях категория «модного», в которой должен быть заинтересован читатель, напрямую увязывается с повседневным опытом. Де Ла Серр начинает введение словами о том, что «нет ничего более обыденного, чем написание писем. Однако хорошо составленное письмо вещь довольно редкая. Жизненные обстоятельства заставляют всех заниматься написанием писем, поскольку невежды не меньше, чем ученые люди, испытывают потребность в общении с отсутствующими друзьями посредством писем. Но обычно только образованные люди умеют делать это с изяществом (avec grace)»[312]. Впервые во французских письмовниках эпистолярные практики эксплицитно обозначаются в качестве банальных и обыденных, и именно эта повседневность оказывается их ключевой характеристикой. Переписка теперь важна не литературными особенностями построения нарратива, не статусом отправителя и получателя и даже не особой манерой письма, а укорененностью в повседневном опыте. Отношение к повседневности оказывается тем критерием, который позволяет отличать изящное модное письмо от немодного. Мода в этом тексте возникает вместе с повседневностью как некий режим, наделяющий определенную модель повседневности статусом элитарной. Таким образом, предписания де Ла Серра одновременно создают и обозначают повседневность, наделяют один из ее типов модным статусом и регламентируют его, предлагая набор предписаний, позволяющих этого модного статуса достичь. Де Ла Серр не ограничивается тем, что представляет изящную манеру письма как способ выглядеть модным в глазах других, наподобие платья актуального покроя. Он встраивает переписку как повседневную практику в определенный образ жизни, показывая, что письмо не может стать модным само по себе лишь за счет правильно подобранных слов, оно должно отражать определенную позицию по отношению к повседневной культуре общения.

Большая часть введения посвящена обсуждению не формы, а содержания писем, иными словами, автор фокусирует внимание не столько на тексте писем, сколько на самом общении, которое осуществляется с их помощью. Предметом письма, по выражению де Ла Серра, «может быть любая вещь, случающаяся в беседе, ибо все, что можно высказать вслух своему другу, может быть написано в письме, если он отсутствует»[313]. И так же как беседа, письмо важно не только интересным и любезным содержанием[314]. Искусство беседы, которому де Ла Серр уподобляет переписку, с середины XVII столетия стало пониматься как целая совокупность различных аспектов, включавших в себя, как отмечала Мириам Мэтр, «вербальное и невербальное общение, интонацию, жестикуляцию, коды пространственного поведения, туалеты, пространство и его характеристики и т. п.»[315]. Он предпринимает попытку представить переписку как беседу, имея в виду не только свойственный ей живой стиль общения, лишенный грубости и прямолинейности деловых переговоров или тяжеловесных, неестественных конструкций литературного языка, но и возможные сопутствующие обстоятельства. Письмо как текст оказывается обусловлено различными факторами общения.

Во введении к «Модному секретарю» (II) де Ла Серр предлагает свою классификацию писем, в основу которой он кладет то, что мы могли бы назвать коммуникационной ситуацией, привлекая внимание «не столько к тексту (который питается уже существующими формализованными риторическими оборотами) или к автору (особенностью которого, конечно, является внимательность к нуждам читателей, желающих усовершенствовать свои эпистолярные навыки), сколько к самому моменту написания письма»[316]. Все письма он делит на деловые, то есть связанные с достижением какой-то цели, и любезные – направленные лишь на поддержание общения. Внутри этих двух больших групп он выделяет массу разновидностей, каждая из которых связана с теми или иными обстоятельствами повседневной жизни, одновременно являющимися и информационным поводом, и основным содержанием письма. Деловые письма делятся на те, в которых просто описываются какие-то события, и такие, в которых автор дает совет, рекомендацию, высказывает упрек или повеление (если он имеет власть над адресатом), просьбу и т. д.[317] Любезные письма – это письма, написанные для поддержания связей (заменяющие визиты) или примирения, поздравления, соболезнования, благодарности и т. д., то есть они не имеют иной цели, кроме завязывания, поддержания или возобновления отношений[318].

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги