Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— Вкуснятина, как всегда! Слушай, Таи, окажи мне услугу. Не мог бы ты принести мои цепи — ну, те самые, золотые с инициалами Ясона? Только постарайся, чтобы он ничего не заметил, но если вдруг спросит, скажи, что я намерен надеть их на вечеринку.

Повисла долгая пауза — просьба Рики прозвучала как гром с ясного неба, а его желание надеть цепи на вечеринку и вовсе выглядело подозрительно.

— Ну, не знаю… — неуверенно протянул Таи.

— Да не дергайся ты! Сказал же, надену — значит, надену. Давай, тащи их сюда. Можешь мне поверить, Ясон будет доволен.

— Ладно, — решился наконец повар, рассудив, что после вчерашнего наказания Рики вряд ли надумает искать на свою пятую точку новые неприятности. — Попрошу Тому, чтобы он принес тебе твои цепи — я сам и так тут кручусь как белка в колесе.

— Спасибо, Таи!

Через несколько минут явился Тома с цепями, всем своим видом выражая сомнение. Он тоже подозревал, что монгрел планирует очередную хулиганскую выходку.

— Господин Рики! — прошептал он. — Пожалуйста, больше не выводите хозяина Ясона из себя!

— И в мыслях не было, — подмигнув, заверил его Рики и взял цепи. — Всё будет путем, слово монгрела! Да, кстати, спасибо тебе, Тома — за вчерашнее. Я этого не забуду.

Фурнитур кивнул и вышел из комнаты, по-прежнему полный самых мрачных предчувствий по поводу того, что задумал известный своим буйным нравом полукровка. Однако его ждал приятный сюрприз — кстати говоря, не только его, а еще и повара, который, ожидая подвоха, приклеился глазом к приоткрытой кухонной двери. Рики вошел в главный зал в ошейнике с инициалами, позвякивая золотыми цепями. Гордо подняв голову, он прошествовал прямиком к Ясону, занятому беседой с Хейку и Ксианом.

Увидев пета в цепях, блонди был так потрясен, что умолк на полуслове.

— Хозяин, — негромко обратился к нему Рики, слегка склонив голову, — прошу прощения за опоздание.

Ясон так долго смотрел на него изумленным взглядом, что Хейку не выдержал и громко расхохотался. Его низкий, мелодичный смех заставил обернуться всех присутствующих.

— Не может быть! Тебе удалось-таки приручить своего пета, Ясон? — поддразнил его Хейку. — Он удивил всех, даже тебя.

— Рики, ты можешь пойти и поприветствовать остальных, — негромко сказал Ясон, не обращая на Хейку никакого внимания и глядя на пета с такой любовью, что тот невольно улыбнулся в ответ.

Блонди так тронуло добровольное смирение монгрела, его публичный жест покорности и признания над собой власти хозяина, что он совершенно утратил интерес к разговору и больше не сводил глаз со своего пета. Ясон мечтал, чтобы вечеринка поскорее закончилась, и они с Рики смогли остаться наедине. Ему внезапно захотелось утащить пета в спальню и залюбить до потери сознания.

— Ничего себе прикид! — удивился Катце, когда Рики с довольной ухмылкой приблизился к нему. — И что за сияющая физиономия? Я-то думал, ты сегодня будешь ковылять враскорячку.

— Не дождешься, засранец! — огрызнулся Рики и кивнул Джутиану. — Привет, Джу! Как дела?

— Привет, Рики! — отозвался фурнитур Ксиана, не меньше Катце пораженный нарядом монгрела. Он бы никогда не подумал, что Рики может по собственной воле явиться в главный зал в ненавистных цепях. Совсем недавно монгрел вроде бы устроил попытку побега… Джутиан покинул пентхаус всего несколько дней назад, но за это короткое время произошло столько событий! Кто знает, как развивались отношения между необычным хозяином и его не менее необычным петом…

— Как там Дэрил? — поинтересовался Рики, бросив взгляд на закрытую дверь спальни. — Он будет на вечеринке?

— Нет. Ему нужен отдых.

— А, ясно! Это ты заставляешь его лежать в постели.

— Вообще-то, да. — Катце прислонился к стене, скрестив руки на груди. — Кстати, Рики, я не думаю, что мы квиты, раз Ясон остановил меня на четвертом ударе из восьми.

— Остановил? — Рики с недоверием моргнул.

— Ну да. Видимо, пожалел твою расквашенную задницу. Как по мне, ты честно заслужил каждый удар.

Рики облил его холодным презрением.

— Ты, членосос!

— Ага, давай, ткни меня носом!

— Тебя опять поколотили, Рики? — с ухмылкой спросил Сариус.

Монгрел нахмурился и с недоумением посмотрел на него.

— Это еще что за хрен с горы?

— Разве ты не знаешь Сариуса? — с неодобрением покачал головой Катце. — Он фурнитур Хейку.

Пет равнодушно пожал плечами.

— Не помню такого.

— Зато я тебя знаю, — заявил Сариус. — И, должен признать, с нашей последней встречи ты ни капли не изменился. Такой же неотесанный грубиян.

— С какой стати мне обращать внимание на какого-то ничтожного фурнитура? — поддразнил его Рики. — Я, между прочим, не абы кто, а пет!

Катце схватил его за руку.

— Ублюдок! А остальные — кто, по-твоему?

— Вот уж не знаю, кто ты, — с нажимом ответил монгрел. — То ли фурнитур, то ли неведома зверушка.

— Значит, ты, Рики, считаешь, что у пета статус выше, чем у фурнитура? — Сариус поднял бровь. — И где это ты нахватался таких идей?

— Ты должен называть меня «господин Рики», разве не так? — отбрил его пет.

— Вот еще! — возмутился Сариус.

— А Дэрил называет, и Тома тоже. Правда, Тома?

— Ну…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее