Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— По-прежнему лезешь в драку, Рики? — ухмыльнулся Энью. — А я-то думал, что Ясон уже выбил из тебя всю дурь.

Монгрел резко развернулся.

— Не начинай, кошак, а то я засуну твой хвост тебе же в задницу и устрою тебе гон наоборот.

Сариус громко расхохотался.

— А как это — гон наоборот?

Катце положил руку на плечо монгрела и подался вперед.

— Рики, я не шучу. Успокойся.

— У вас там какие-то проблемы, Катце? — Голос Ясона перекрыл гомон и гвалт, и все немедленно смолкли.

— Надеюсь, ничего серьезного. Так, Рики? — ответил Катце и незаметно пнул монгрела под столом.

Пытаясь сдержать эмоции, Рики нахмурился и внезапно почувствовал, как ему всё осточертело. Было отвратительно играть на публике роль пета после той близости, которую они разделили с Ясоном в спальне, за закрытыми дверями. Он считал блонди своим любовником, а не хозяином, но Ясон не упускал случая продемонстрировать всем и каждому свою безоговорочную власть над тем, кому сам признавался в любви. Эта вопиющая несправедливость заставляла Рики ненавидеть хозяйские замашки Ясона — особенно после того, как монгрел сам подверг себя публичному унижению, надев цепи лишь для того, чтобы доставить блонди удовольствие. Он надеялся, что в ответ Ясон начнет относиться к нему с б'oльшим уважением, но тот, напротив, казался еще более холодным и придирчивым, так что монгрел почувствовал себя преданным.

— Пет, иди-ка сюда.

— Я ем, — возразил Рики, для убедительности подняв вилку.

— Ты что, не слышал? Я велел тебе подойти.

Все глаза уставились на монгрела, но он не сдвинулся с места.

— Рики!

— Какого хрена ты ведешь себя как последний мудак? — наконец выдал пет.

Гости потрясенно охнули. Катце со вздохом убрал руку с монгрелова плеча.

— Гениально, Рики!

Ясон поднялся с места. Выражение его лица не оставляло ни малейших сомнений в том, что он пришел в неописуемую ярость. Рики поступил крайне опрометчиво, бросив ему вызов в присутствии элиты. Подобного блонди никак не ожидал — а он-то надеялся похвастаться перед гостями хорошо воспитанным петом! Покорность Рики, достигнутая ценой стольких усилий, утвердила бы его власть и упрочила репутацию. Ясон полагал, что добился послушания, но как же он ошибался!

Блонди выхватил из ножен усмирительную трость и прошипел:

— Встать, Рики!

— Ну, хорошо. — Монгрел с раздражением встал и наконец удостоил хозяина взглядом. — Чего тебе надо? — Заметив в руке блонди трость, пет вздрогнул — он не ожидал, что Ясон всерьез вознамерится наказать его при гостях.

— Если ты думаешь, что сможешь избежать наказания, пет, ты глубоко ошибаешься, — сказал блонди, грозно надвигаясь на бунтаря.

— Пожалуйста, опекун! — взмолился Аки, с ужасом глядя на трость. — Не надо его бить. Ты же можешь сделать это в другой день? Завтра он снова набедокурит, тогда и накажешь.

Все рассмеялись, и витавшее в зале напряжение мгновенно рассеялось. Просьба мальчика смягчила сердце блонди, который вернул усмирительную трость в ножны.

— Ну что ж, Аки, раз ты об этом просишь… Сегодня твой праздник, и я не хочу, чтобы его испортил какой-то мелкий хулиган.

С этими словами Ясон схватил монгрела за руку и сжал ее до боли.

— Ура! — завопил Аки.

Ясон наклонился и прошептал Рики в ухо:

— Только посмей взбрыкнуть еще раз — отправишься на Т-стенд, пет.

Монгрел скривился. Угроза его не слишком напугала, но он был рад, что избежал наказания тростью. Усевшись на стул, он бросил на Аки благодарный взгляд. Ясон вернулся на свое место во главе стола, и ужин продолжился. Все снова заговорили и засмеялись, словно ничего особенного не произошло.

— Везучий ты сукин сын, — заметил Катце, покачав головой. — Я уже подумал, что у тебя шарики за ролики заехали. Тебя в детстве, часом, вниз головой не роняли?

Не обращая на него внимания, Рики повернулся к Аки.

— Эй, парень, а ты классный чувак!

— Аки, — с улыбкой поправил его мальчик.

— Ну, извини. А я Рики.

— Знаю.

— Кто ж тебя не знает, — добавил Сариус и хихикнул.

— Хм-м, — промычал Рики, изогнув бровь.

— Как ты это делаешь? Этой своей… штуковиной? — спросил Аки, показывая пальцем на его бровь.

Монгрел пожал плечами.

— Сам без понятия.

— А у меня получается? — Аки поднял и опустил сразу обе брови, забавно выпучив при этом глаза.

— Не-а, — улыбнулся Рики. — Хотя выглядишь ты очень мило.

— А я? — встрял Суюки.

Он так сильно нахмурил лоб, что выражение его лица стало глубоко озадаченным.

Рики рассмеялся в голос.

— Нет, ты просто выглядишь растерянным.

— Зачем ты это сделал, Рики? Зачем оскорбил своего хозяина? — спросил Сариус.

— Тебе не понять, — вздохнул монгрел.

— Рики, ты не должен так разговаривать с блонди, — нервно прошептал Дэрил. — Тебе и правда повезло, что он не поколотил тебя тростью, несмотря на праздник.

Катце кивнул.

— По моему мнению, ты это заслужил.

— Ага, Рики, — внес свою лепту Энью, — вижу, ты всё такой же непокорный.

— А ты всё такой же чокнутый, — огрызнулся монгрел. — По крайней мере, у меня секс не зависит от полнолуния, ты, ходячее недоразумение.

— В интервалах ничего дурного нет, — с негодованием ответил ксеронец. — И моему хозяину это нравится.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее